— Цо, пан, маешь гузиков? — услышал он голос поляка Кодинского.
Это тоже было обычным: после спуска в шахту поляк всегда шутливо спрашивал, целы ли на их спецовках пуговицы.
— Пан управляющий име гузик!
— Пан управляющий име пузо!
— Име, име, а Штепан ничего не име…
Фатех видел, как чех Мирослав Штепан гладил запавший живот и грустно качал головой. «Они не любят Фофу. Скорпион не любит птицу, а шакал ненавидит орла. У одного свой закон, у другого свой, а третьему закону — не бывать…»
Резкий свист заставил Фатеха вздрогнуть: так обычно свистели в лаве или штреке, когда собирались рвать бурки.
— Кто приедет? — живо спросил Кодинский.
— Архангел Михаил в гости! — вскричал Петров. — Ложись! Рванет сейчас!.. Ложись, туды его маму! — он толкнул вниз растерянно оглядывающегося Фатеха.
— Ля иль лога… — прошептал Фатех, прижимаясь к влажной и холодной почве.
Голоса смолкли. Слышно было, как кто-то покряхтывает рядом и стучит на дальнем рельсовом плече вагонетка.
А потом с той стороны, откуда донесся свист, послышались неясный шум и голоса.
Петров поднял голову:
— Никак побаловал кто?..
Голоса приближались:
— Моя видел! Моя все видел!..
— Я не имею отношения!..
— Ничего не знаем!
— Я тоже заметил горящий шнур…
— Кто палил? Моя все видел! Люди недалеко! Калечить мог люди!..
Петров прислушался:
— Никак Алимов шумит…
Вскоре показался Алимов. Он тянул за руку упирающегося Фофу.
— Видал, — раздраженно кричал Алимов, — взрывчатку ложил, хотел ствол — б-бах! А шахтер дохни шахта!
— Да отстань ты! — вырвал руку Фофа. — Завел одно и то же! Слушайте меня! — обратился он к стоящим шахтерам. — Я первым заметил горящий запал. Кто поджег, не знаю. Но знаю, что просил у меня взрывчатку Фатех — персиянин!..
— Он пали! — указал на Фофу Алимов.
— Погасили шнур? — спросил Петров.
— Поднимайся, не робей, Алимов погасил запал, — сказал, выходя наперед, Кузьма Ребро.
Фатех прижался к горбылям, облизывая пересохшие губы. Фофа говорит, как будто он, Фатех, готовил взрыв. Известно, как судят шахтеры тех, кто рвет бурки, не просигналив об этом работающим в лаве. Они не пощадят. Фатех отступил в сторону.
— Зачем давал персу взрывчатку? — резко спросил у Фофы Кузьма.
— А чего его спрашивать, когда взрывальщик тут? — перебил Петров, хватая Фатеха за плечо и выталкивая вперед.
— Вот-вот, пусть он отвечает! — испуганно закричал Фофа.
— Сам бы подох, собака! Ствол завалишь — никто не выйдет: в шурфах лестницы перегнили. Отвечай, что задумал! — требовал Кузьма ответа от Фофы.
Фатех напряженно следил за Фофой. Он все еще не понимал, почему Фофа сваливал на него вину за взрывчатку. Вокруг Фофы — черные тени шахтеров, мигающие огоньки лампочек «бог в помощь» и поднятые выше плеч обушки.
Но от них всего можно ожидать. Живут в грязи и работают как невольники, — обозлены. Им ничего не стоит человека в темном забуте убить. Им привычен удушливый шахтный завал, может быть, такой же, какой бывает только в могиле.
Петров неожиданно ударил Фатеха кулаком в бок.
— Ля иль лога… — зашептал Фатех, сгибаясь от боли.
— Знает кошка, чье сало съела! — заорал Петров, указывая на него. — Он принес!
— Нет, нет… — забормотал Фатех.
— В забут! В забут его! — еще громче закричал Петров, хватая Фатеха за шиворот и таща в глубь шахты.
Под ногами зашуршала угольная крошка. Огоньки лампочек поплыли перед глазами. Глухо прозвучал крик Кузьмы:
— Куда тянешь?
И еще голоса:
— Может, человек не виноват!
— Наговор, может быть!
— Погоди, погоди! Кого со взрывчаткой поймали? На это ты мне ответь!
— На линии паровозы подрывают — никто не знает, откуда взрывчатка. Феофана Юрьевича надо спрашивать!
— Я не отвечаю!
— Оба виноваты!
— Правда мусить быть!
— Была бы тебе правда, если бы рвануло!
— Брось! — потребовал Кузьма. — Управляющий должен ответ держать!
Фатех почувствовал облегчение: Петров отпустил его.
Появился Лиликов. Фатех узнал его по гулкому, басовитому голосу.
— Ты принес взрывчатку? — спросил Лиликов, тронув за плечо.
— Моя не знает… — ответил Фатех.
— Его спрашивать бесполезно, — быстро заговорил Фофа. — Он перепуган. Чего от него добьешься?
Лиликов заметил:
— Крутишь, Феофан Юрьевич! Не ты ли ему сунул взрывчатку?
— Вы меня не поняли, товарищ Лиликов…
— Понимать тут нечего!
Фофа обиженно засопел: