— Ну как, поладили? — бросила перед уходом сестра.
Грубоватость вопроса не покоробила их.
— Еще пять минут, и хватит, — объявила с порога сестра, держа в руке прикрытый полотенцем сосуд.
Прошло три из пяти оставшихся минут, прежде чем Ненси более твердым, чем раньше, голосом спросила:
— Ты уверен, Стив?
— А ты? — отозвался он, улыбаясь.
— Пожалуй, стоит попробовать.
Важно одно — не то, что будет потом, а то, что у них была такая вот минута. Чтобы не утратить ее теплоту, Стив заторопился. Все, что они могут еще сказать, лишь охладит накал их чувства.
— Можно тебя поцеловать?
Ненси кивнула, он встал, склонился над ней и осторожно прикоснулся к ее губам. Так прошло несколько секунд, а когда Стив выпрямился, рука Ненси еще лежала в его руке, и ему пришлось по одному высвободить пальцы, после чего он поспешно, не оглядываясь, зашагал к двери.
На ходу он проскочил мимо сестры и лишь случайно расслышал, что она зовет его:
— Мистер Хоген!
Он остановился и увидел, что сестра улыбается.
— Простите, что задерживаю. Но я должна предупредить, чтобы теперь вы приходили только в часы, отведенные для посещения больных. Расписание внизу. Сегодня вас пропустили, потому что ваша жена здесь первый день.
Он бросил взгляд в сторону палаты Ненси, и сестра пообещала:
— Не беспокойтесь, я позабочусь, чтобы она уснула.
Кстати, доктор оставил для вас две вот эти таблетки.
Примите перед сном — и спокойно проспите до утра.
Он сунул в карман белый пакетик.
— Благодарю.
Ночь была светлая, гравий аллеи поблескивал в лунном свете. Стив сел в машину и бессознательно направился не к тому дому, где снял комнату, а к морю. Ему требовалось время, чтобы пережить все, что он чувствовал и к чему городские огни, качели, музыка, тиры не имели никакого отношения. Все окружающее казалось ему бесплотным, ирреальным. Он проехал вдоль длинной улицы, постепенно становившейся все более темной, и в конце ее увидел глыбу, на подножие которой почти беззвучно накатывались волны. С моря дул свежий ветер, соленый воздух наполнял легкие. Не захлопнув дверцу машины, Стив пошел по глыбе и остановился лишь когда волна коснулась его ботинок. Украдкой, словно стыдясь, он повторил жест, который сделал, когда ребенком его впервые повезли взглянуть на океан, — наклонился, погрузил руку в воду и долго держал ее там, наслаждаясь живительной прохладой.
Потом, не задерживаясь, отыскал голубой фасад ресторана, служивший ему ориентиром, и выехал на дорогу, по которой шел пешком в больницу, и добрался до дома, где его ждал ночлег.
Хозяйка с мужем сидели на неосвещенной веранде, и Стив разглядел их лишь поднимаясь по ступенькам.
— Рано вернулись, мистер Хоген. Впрочем, вам не до развлечений. Вы без чемодана? Погодите. Я сейчас зажгу свет.
Очень яркая лампа внезапно осветила холл, оклеенный обоями в цветочках.
— Я не допущу, чтобы вы спали одетым. После всего-то пережитого!
Она все уже знала и говорила с ним как с человеком, которого постигло несчастье.
— Как чувствует себя ваша бедняжка жена?
— Лучше.
— Какой удар для нее! Таких, как этот негодяй, надо убивать без суда. Поступи кто-нибудь так с моей дочерью, я, наверно, могла бы…
Нужно привыкать. И ему, и Ненси. Это теперь — по крайней мере на ближайшее время — непременное условие их новой жизни. Стив терпеливо ждал, пока женщина кончит свою тираду и сходит за пижамой мужа.
— Она вам, наверно, будет коротковата, но это все же лучше, чем ничего. Пройдите, пожалуйста, со мной — я покажу вам ванную.
Хозяйка поочередно включала электричество в одной комнате за другой.
— Я раздобыла для вас третье одеяло. Оно хлопчатобумажное, но тоже не повредит. Сами убедитесь под утро, когда бриз принесет с моря сырость.
Стив торопливо улегся — ему не терпелось уйти в себя. Однако тут же вспомнил о таблетках доктора, встал и проглотил их, запив водой. С передней веранды, выходившей на улицу, до него донеслись приглушенные голоса хозяев, но звуки ему не мешали.
— Спокойной ночи, Ненси! — произнес он шепотом, напомнившим ему их шепот в больничной палате.
В саду стрекотали сверчки. Потом кто-то отпер и захлопнул дверь, грузными шагами поднялся по лестнице на второй этаж, долго возился, открывая и закрывая оконную раму, — ее, видимо, заклинило; но единственным воспоминанием, которое Стив сохранил за ночь — был пронизывающий до мозга костей холод, против которого оказались бессильны одеяла.
Снов он не видел и проснулся лишь когда его залило солнце и лучи начали обжигать лицо. Дача уже наполнилась шорохами и голосами, по улице катились автомобили, где-то пели петухи, внизу звякала посуда.
Часов у него не было — он забыл их в кармане одежды, оставленной на вешалке в ванной.
Когда он вышел, хозяйка крикнула ему из кухни:
— Хорошо выспались? Свежий воздух вам явно на пользу.
— Который час?
— Половина десятого. Надеюсь, от чашки кофе не откажетесь? Я как раз сварила. Да, к вам заезжал лейтенант из полиции.
— Давно?
— Около восьми. Он спешил: вез кого-то в больницу.
Я ответила, что вы спите, и он не велел будить. Сказал, что все утро будет в полиции и вы можете зайти туда в любое время.
— Видели, с кем он ехал?
— Побоялась слишком долго рассматривать. Сзади расположились трое мужчин, все в штатском, и голову даю на отсечение, тот, кто сидел посередине, был в наручниках. Не удивлюсь, если окажется, что это тот самый тип, которого арестовали в Нью-Гэмпшире. В утреннем выпуске пишут, что он всего два дня назад удрал из тюрьмы и за такой короткий срок уже натворил Бог знает сколько зла. Вам-то на этот счет кое-что известно!