– Вообще-то… в этот раз выбирали дети.
Добродушная улыбка Ласло умерла у него на губах от одного взгляда на ужасающий принт с отдалённым намёком на психоделику, красовавшийся на его новом галстуке.
– О, в точности такой, о каком я мечтал! – соврал он, вновь складывая губы в ехидной улыбке. – Сегодня вечером сюрпризы так и сыплются, а? А ведь представителя семьи Интригио так просто не проведёшь!
– Мы целый месяц готовились! – призналась Зельда.
– И несмотря ни на что, тебе удалось вооружиться! – восторженно сказал Маркус.
– И… покрыться бронёй! – добавила Имоджен, бросая взгляд на громоздкий железный скафандр, лежавший на полу.
– Как я вам и говорил, фирменный инстинкт рода Интригио! Как у вашего египетского предка Рашида Эль-Интрига, который выбрал пралине в чёрном шоколаде с ратафией из коробки отравленных конфет.
– Ух ты, и только в ней не было яда? – спросил Маркус.
– Нет-нет, она тоже была отравлена. Но пока старому доброму Рашиду промывали желудок в скорой помощи, он признался, что конфеты вкуснее в жизни не пробовал!
– Ммм, интересно… – откликнулась Зельда.
– Да, но раз уж мы об этом, есть ещё кое-что интересное… – сказал Ласло, наморщив лоб. – Почему мы здесь, в комнате тринадцати маятников? Традиция в этом смысле ясная. Комната должна стоять закрытой всегда, если только в жёлтый ящик для писем не придёт…
– …жёлтый конверт, конечно. Так он и пришёл! – прервал его Маркус.
– Но самое странное, что на сей раз жёлтый конверт… вовсе не жёлтый, – добавила Зельда.
Ласло вопросительно посмотрел на жену.
– Да, это так. А ещё я думаю, что не тётя Эдна нам его отправила… – подтвердила Бина, показывая ему странный, исключительной элегантности конверт из рисовой бумаги.
– Суп из креветок с имбирём, господа, чтобы перекусить в праздничную полночь… – объявил в эту секунду Тибо, внося из кухни огромную сине-белую фарфоровую супницу. – Традиционный рецепт наньтунских рыбаков, господин, не извольте беспокоиться: ни единой уступки нынешней безалаберности, – добавил он вполголоса, проходя мимо Ласло.
Господин Интригио был вынужден признать, что в аромате этого имбиря, смешанного с запахом креветок, и вправду был некий манящий и аппетитный оттенок. И решил, что загадочную историю конверта неправильного цвета лучше распутывать, сидя за столом с приборами в руках.
2
Как напевают моржи?
– Это действительно необычно… – размышлял господин Интригио, складывая салфетку возле своей тарелки после третьей порции супа из креветок.
Маркус уже дремал, опустив голову на стол, Зельда лакомилась клубникой с мороженым, а Имоджен, сложив ноги на стуле, уставилась на экран своего смартфона с не поддающимся расшифровке выражением лица.
– Я имею в виду, что… – продолжал Ласло, – такое уже бывало: какой-то неопытный почтальон по ошибке сунул обычные письма в жёлтую щель, предназначенную для конвертов тёти Эдны, но всякий раз установленные в нём сверхчувствительные сенсоры выплёвывали неправильные конверты обратно.
– А этот конверт, насколько можно судить, полностью соответствует по размерам и весу тем, в которых отправляет свои письма тётя Эдна, – отозвалась Бина.
– Но он не жёлтый, – добавила Зельда.
Ласло ещё немного покрутил конверт в руках, пытаясь оценить его плотность.
– Что это за бумага?
– Китайская, совсем как суп Тибо, на мой взгляд. Ручной работы. Старинная. Ценная. Пурпурный цвет, натуральный краситель. Исключительно изысканная бумага.
– И кто же, по-вашему, стал бы давать себе труд писать нам письмо на старинной китайской бумаге ручной работы?
– Кто-то исключительно изысканный, не иначе. Он знал, что мы оценим это по достоинству.
– Точно, – пробормотал господин Интригио, кладя конверт на стол.
– И? – обратилась к нему Зельда. – Ты что, не станешь его открывать?
Ласло встал из-за стола, подошёл к хрустальным витринам, в которых выставлялись некоторые из семейных реликвий, и, бросив на них беглый взгляд, открыл одну.
– На изысканность всегда отвечают не меньшей изысканностью, воробушек… – сказал он дочери.
И, показав ей изящный костяной нож для бумаг, с помощью которого намеревался открыть конверт, вернулся на своё место за столом, пока Зельда робко пыталась обозначить своё неудовольствие манерой обращения отца к дочери, которой давно минуло одиннадцать.
– А главное… – невозмутимо продолжал Ласло, – в случае, если, открыв конверт, мы выпустим наружу какое-нибудь ядовитое вещество, лучше знаменитого Ножа Для Бумаг «Амадей» тёти Освальды Хосе Интригерас ничего не придумаешь. Ах, до чего же невероятная это была женщина…