— Вот давай сейчас только без эпитетов и метафор в духе Гюго! — на этот раз разъярился Красный тряпочник, снова начав выглядеть, как грозный и особо опасный преступник. — Судя по твоим нравоучениям, ты вообще не понимаешь, о чём говоришь!
— Нравоучениям?! — нервно хохотнул Ярослав, поражаясь, казалось бы, беспринципной наглости и дерзкой уверенности в собственной правоте Тряпочника. — Вова, прошу тебя, прекрати ты уже говорить загадками! И взгляни ты, наконец, в зеркало, если давно этого не делал. Чудовище не снаружи, как ты говоришь, бывший мой брат. Чудовище у тебя сидит внутри.
Тряпочник поднял обе руки вверх к плечам, мол, вопросов не имею, и прошёлся к низкому столику, на котором стоял странноватый прибор и на котором лежали газеты. Взял в руки одно из печатных изданий, словно быстро перечитывая повторно первую полосу.
— Видимо, ты по заветам профессора Преображенского не читаешь советских газет за обедом. Правильно делаешь, но всё равно надо держать руку на пульсе. Лови. И опусти уже свою пушку, я пока никуда не собираюсь от тебя сбегать, — с этими словами Вова бросил печатное издание в руку Коломину, который ловко смог поймать его. — Читай и делай это внимательно. Английский, я думаю, ты не позабыл.
Одновременно продолжая держать своего оппонента на прицеле, Ярослав украдкой стал пробегаться глазами по уже слегка пожелтевшей бумаге.
— «Washingtonpost», номер от февраля 1991 года. В странах Северной Америки продолжает бушевать Эпидемия предсказателей. Министерство здравоохранения и социальных служб США всё ещё не способно найти лекарство от напасти, возможно лишь незначительное купирование симптомов до наступления летального исхода. История Агнесс Лам массово повторяется. Здесь ещё одна вырезка внутри. «New York Times», номер от октября 1991 года. Совместная комиссия Федерального бюро расследований и полиции сорока одного штата заявила, что федеральные, региональные и местные власти успешно бьют по распространителям наркотика. Однако, к сожалению, они до сих пор не смогли выйти на поставщика, а тем более — производителя. Главврач Соединённых Штатов заявляет, что наркотик обладает ещё куда более сложным химическим составом, чем это считалось ранее… — прочитал Ярослав.
— Ну? — в ожидании спросил Красный тряпочник. — Догадываться начинаешь, что к чему? Ты неоднократно слышал эти сообщения в СМИ, но не уделял им должного внимания.
— Похоже, я полный профан в своём деле, Вова. Вся инсайдерская подноготная у тебя. Выкладывай, — уже достаточно разочаровавшись в себе, попросил Коломин.
Тряпочник пару раз прошёлся туда-сюда и вскоре встал в торжествующей позе.
— Дорогой мой друг, — с заметным чувством превосходства заявил Вова. — Так называемая «Эпидемия предсказателей» в США и Канаде была вызвана нашим замечательным «Псио».
— Это чушь. «Псио» смертельно опасно… — было начал Ярослав.
— …для неносителя при приёме внутрь. Да-да-да, это правда матка, святая истина и просто аксиома. Вот только не думал ли ты, что если хорошенечко поколдовать над составом, может получиться что-то такое, что не убьёт неанализатора сразу? А будет медленно выжигать и разжижать его мозг, покуда он несёт вскоре сбывающиеся, казалось, бредни, которые до этого пугали окружающих? — с ехидством пытался доказать свою правоту Вова.
— Аркадий Константинович сделал множество заглушек в химическом составе «Псио» так, чтобы его невозможно было использовать неносителем, в том числе в качестве наркотика! У нас целый цикл лекций был, когда тебя не стало… с нами. — Коломин всё ещё отказывался верить.
Тряпочник уверенно помотал головой, как опытный наставник с несмышлёным строптивым учеником.
— Все твои слова логичны и справедливы, Ярослав. А теперь послушай меня, друг мой. Как говорится, следи внимательно за руками. — Вова расслабленно облокотился руками на спинку кресла, словно на вечеринке. — Представь себе, что тебе известна сложнейшая формула вещества, которое может завладевать умами и сердцами людей. Беда в том, что принимать его внутрь может лишь девять человек на Земле, которых оно усиливает. У остальных оно вызывает дичайшее наркотическое опьянение и страшную смерть. Это вещество крайне опасное, но ты прекрасно понимаешь, что на него будет сверхспрос. А там, где высочайшие риски, будут и высочайшие прибыли. Элементарный закон экономики, прекрасно проявляющийся на примере наркобизнеса. Так вот, не захочешь ли модифицировать это вещество, чтобы оно стало доступным широким массам? Чтобы не убивало сразу, а растягивало гибель человека постепенно, попутно подсаживая его на иглу и заставляя потреблять всё больше и больше?
А ведь какой кайф узнать, как выглядит та девчонка из соседнего отдела, когда переодевается голышом, с какой вертихвосткой изменяет твой муж и почему, где вредный дедуля зарыл фамильные сокровища и забыл об них из-за болезни Альцгеймера, какую стратегию изберёт твой конкурент по бизнесу, какой будет индекс Доу-Джонса, чтоб успеть сорвать гигантский инсайдерский куш, что будет с тобой и миром через пятьдесят лет? Так интересно, только прими внутрь себя немного этих вроде бы чернил, и всё! Ты оракул, видящий будущее.
А ещё только ты знаешь состав вещества. Никакая самая мощная лаборатория в мире, никакое собрание экспертов не раскусит твоего изобретения. Но если и удастся переделать, то как реализовывать эту дрянь в Европе, особенно на территории Советского Союза, где в основных городах зорко бдит неусыпное «Око»? Всё просто. Перенеси реализацию наркотика на другой континент, желательно за океан.
У академика Белозерцева в МФТИ книгу Градова, косвенно посвящённую «Псио», ты нашёл не зря. Да и проректор про научные интересы Максима Фёдоровича поведал тебе достаточно точно. Отторжение неорганики органикой и возможности преодоления этого отторжения. Так это ж про «Псио» и людей, друг мой! С анализаторами получилось, а как сделать так, чтобы срасталось у большинства других людей, хотя бы временно? Белозерцев решил эту проблему. Шагая с Градовым не разделённо, но параллельно, он при помощи приобретённых знаний усовершенствовал состав «Псио» так, чтобы его смогли принимать внутрь неносители. Снизил концентрацию, уменьшил количество некоторых особо агрессивных элементов, приводящих к буквальному взрыву мозга. Поставил талант во служение злу, ибо прекрасно знал, что делал своими руками.
––—––
Вспышка. Тёмный вечер, академик сидит в своей лаборатории над микроскопами. В колбах двусмысленными огоньками переливаются колдовские жидкости, и пожилой человек в настоящий момент более походит на алхимика, нежели на учёного.
— Профессор, вы же прекрасно осознаёте, что это вызовет мучения у сотен тысяч людей в нескольких странах? Это было просто предложение с нашей стороны, мы можем не начинать эту игру и сделать вид, что ничего не было, — лукавый голос невидимого для наблюдателя человека обращается к химику.
— Мне плевать на сотни тысяч людей, — гневно, но в то же время вымученно выдавил из себя профессор. — Всё, что я сейчас хочу, эту спасти мою любимую Алису! Я не хочу, чтоб она кончила, как мать. Бедная доченька, она единственное, единственное что у меня осталось…
— Больше я с вами тут не буду встречаться. Обозначенную схему вы запомнили. — Незнакомец собрался на выход. Обернулся, но лицо его оказалось «размытым». — На вырученные деньги вы сможете купить в Израиле необходимое для вашей дочери лекарство.
Вспышка.
––—––
— Но не мог же Белозерцев ногой распахнуть дверь в Институт нейропсихомеханики и взять парочку капсул с «Псио» для своих преступных экспериментов? Это же гостайна из гостайн, а Институт — режимная организация. «Крыса» была прямо посреди детища Градова. Угадай, кто это был? Кто имел непосредственный доступ к «Псио»? Даю подсказку: к дополнительной проверке функциональности той или иной версии вещества, к утилизации старых вариантов «Псио» и тому подобной работёнке. Эдакий подай-принеси, но, понятное дело, в рамках научной организации.
— Дай мне подумать… Юрик? — вопросил Ярослав. Тряпочник довольно закивал головой: Коломин догадался. — Никогда он мне не нравился, вёл всё время себя как-то юродиво-пренебрежительно. Но как? Как он смог уйти с траектории, ведь он работал в Институте, всё время был рядом с нами?