— Ваша самоуверенность сыграла с вами же злую шутку! Думали, обвешались игрушками Шурика и стали неприкасаемыми?? — сжав челюсти, Ярослав пододвинул автомат к себе, благо, висевший на ремне за спиной, он не смог особо никуда улететь. Перед столкновением «Метеора» с головой Ленина Вова успел зарядить подствольник гранатой и уже вместе с ней вернул оружие союзнику.
— Без работающего в ваших телах «Псио» вы такие же обыкновенные люди, слабые и беспомощные, — стволы огнеракетопулемёта вновь стали угрожающе раскручиваться. — А «Гамма» добьёт остатки смуты, навсегда установив новый порядок, наш порядок. Пора умирать, капитан!
— Разбежался. — Ярослав вжал пальцем с оторванным ногтем спусковой крючок подствольного гранатомёта.
Снаряд, выпущенный по параболе, улетел к потолку и взорвался у железного крепления. Оно удерживало под потолком тяжёлую, но уже повреждённую и ставшую ненадёжной конструкцию герба и флага страны. Болты и гайки со звоном разлетелись в стороны, стальные фермы не выдержали, дрогнули и стали сламываться под собственной массой. Грозно качнувшись последний раз, железный флаг повалился на объёмный герб, изображавший тянущиеся к красной звезде колосья, земной шар с нависшими над ним серпом и молотом, а также обернутые вокруг колосьев красные знамёна, на которых на пятнадцати языках выводился девиз «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Герб, придавленный и толкаемый флагом, огромной массой фатально устремился на министра МВД, прекратившего раскручивать стволы своего огнеракетопулемёта. Он было отчаянно заверещал и попытался рвануть прочь, но тяжеленный бронекостюм не смог придать ему достаточной скорости.
Металлическим астероидом конструкция грохнулась на сцену, придавив функционера. Мощная вибрация прошлась по всей «голове» Ленина и отчётливо смогла ощутиться в ногах. Подняв облако пыли, флаг и герб окончательно превратились в сплошную груду металлолома. Однако даже такая «поддержка с воздуха» не смогла расправиться с министром МВД, которого спас новейший, но крайне надёжный бронированный костюм «Юнит-2». Падшего «оборотня в погонах» всего лишь частично завалило крупными кусками металла, полностью обездвижив. Огнеракетопулемёт оказался похоронен где-то чуть дальше под завалом.
На ранце с боеприпасами министра опасливо отпала крышка, чего ни в коем случае не должно было происходить в штатной ситуации. Через его плечо соскользнула запасная ракета «земля-земля», со стуком ударившись о пол красной боеголовкой.
Ярослав оценивающе прищурился здоровым глазом.
— Капитан, пожалуйста, не надо, я не хочу туда… — в отчаянии залепетал министр МВД, умоляюще вытянул более свободную руку вперёд. Былую самоуверенность у него как рукой сняло. — Вы мне были как дети!..
— Как дети мы были профессору Градову, шваль! — Коломин прицелился в красную боеголовку и стрельнул всего один раз бронебойно-зажигательной пулей.
Рвануло так, как будто в ящик с боеприпасами попали из гаубицы. «Голова» Ленина опасно пошатнулась, что-то в её конструкции охнуло, скрипнуло и застонало. Раскалённый металлолом разлетелся в стороны на десятки метров, ещё больше повреждая предметы обстановки и разрушая сцену до неузнаваемости. На месте взрыва заполыхало крупное пламя, потрескивая уголёшками. Ни от министра, ни от его оружия или экипировки практически ничего не осталось.
— Яр…лав… Пр… м… — в наушнике едва функционирующей внутришлемной рации прорезался голос Боровикова. — Ес… т… с… сл… шишь… Мы… гли… еснить… «Гамму». Повто… Мы оттесняем… амму. Приём?
— Товарищ полковник, приём? — отозвался Ярослав, но Боров, похоже, не смог его услышать. Вспышка. Вздрогнув, Коломин устремился к тому месту, где ранее скрылись Вова и председатель КГБ. — Ах, господи! Я тебя не задел?
Вова смог самостоятельно вылезти из дыры, ведущей на технический уровень, с болезненным выражением лица держась за бок. Он махнул рукой, мол, миссия успешно завершена, но, обессиленный, сразу упал на руки подбежавшему к нему Коломину. Ярослав присел на колено рядом с раненным товарищем, придерживая тому голову. Коломин быстро, но внимательно осмотрел Вову — ранение оказалось смертельным.
— Я же говорил, говорил тебе, что надо было взять броню. Мы бы обязательно прихватили бы что-нибудь в Отделе… — Горечь, как едкая кислота, разочарованием стала сжигать душу Ярослава.
— Помнишь, что я тогда сказал тебе в «Союзе»? Я соскучился по старухе неопределённости, — слабо улыбнулся Вова. Силы стремительно покидали его — он уже был бледный, как сама смерть. Больших усилий стоило ему поднять правую руку, которую тут же с усилием сжал Коломин.
— Я останусь с тобой до последнего, брат, — грустно улыбнулся в ответ Ярослав, подмигнув умирающему другу здоровым глазом. — Жаль, что всё так обернулось. Так не должно было быть…
Пожар, спровоцированный взрывом боеприпасов в ранце министра МВД, из относительно небольшого пламени начал постепенно распространяться по залу заседаний Политбюро. Вновь стали подрагивать металлические конструкции между стенок «черепа» Ленина, что-то хлёстко хрустнуло внутри него, сама голова потихоньку наклонялась под всё большим и большим градусом. Вспышка.
— Ты тоже видел? Мы не только наказали мерзавцев, но и устроили главному картавому подонку заслуженную декапитацию, — едва слышно рассмеялся Вова. — Статуя оказалась не настолько надёжной, как о ней поговаривали. Тебе надо уходить.
Ярослав проверил «Кошачью лапу». Та, несмотря на общие повреждения бронекостюма, продолжала работать исправно.
— Я не собираюсь тебя бросать, — покачал головой Коломин.
— А я не в силах тебя прогонять. Кстати, так и не успел тебе рассказать, кем являлась та жуткая барышня из «Мертвого кольца». Не судьба, видать. А Виолка-то так до сих пор и ни с кем? — спросил Вова и закашлялся. Ярослав поправил ему голову так, чтобы было легче дышать.
В зале произошёл ещё один взрыв: рванул электродвигатель единственного лифта, что вёл из Дворца Советов в зал заседаний Политбюро. Оборвались, казалось, крепчайшие тросы одним за другим, и тяжеленный лифт со скрежетом пулей устремился вниз. С потолка посыпался сноп жёлтых искр. На пол свалилась ещё одна металлическая ферма.
— Да, Виолка так до сих пор и ни с кем. — Глаз Коломина характерно заблестел, по щекам покатились слёзы. Рука друга становилась холоднее и холоднее с каждой секундой.
— Странное чувство. Даже с моим отвратным жизненным опытом и прожжённой душой мне сейчас стало как-то страшновато. Даже мы с нашими устройствами и жидкостями не знаем, что будет по ту сторону. Я очень боюсь этого сплошного ничего, ибо уже испытывал его тогда, при клинической смерти. Неужели там ничего нет, друг мой?.. — голос Вовы постепенно затихал. — И не надо искать никаких горизонтов событий в далёких чёрных дырах или создавать их искусственно при помощи приборов. Ибо смерть и есть тот самый горизонт событий, известный и доступный нам. — Вова несколько раз болезненно выгнулся слабой дугой. Он начал агонизировать. — Я ухожу, друг мой. Прощай, Ярослав. Красный тряпочник — over and out…
Он наконец-то закончил свой тяжкий жизненный путь, который стёр в нём надежду и выжег в нём мечтателя, но всё-таки оставил его человеком. Злодей, на самом деле всё время являвшийся антигероем, у финальной черты вновь стал героем. Быть может, он не смог изменить злой и несправедливый мир, но значительно умудрился встряхнуть это болото до дна. Только такие люди — вечно непонятые одиночки и дерзкие гении, а одним словом, Личности — и меняют ход человеческой истории. И будут менять его в дальнейшем.