— Министерство внутренних дел СССР делает всё, что от него зависит и даже больше, — лаконично ответил Коломин и распрощался с активным журналистом.
ВОХРовцы подошли к Ярославу.
— Товарищ капитан, здравию желаю. Я Михаил Шахматов, старший сержант внутренний охраны ЗИЛа, — представился главный. — Насчёт вас звонили с Житной, говорили, что вы приедете, и просили оказать полное содействие. Ваши коллеги уже побывали у нас, но ничего толкового, кажется, не нашли: ход следствия пока никто не раскрывает. Надеюсь, повторно у вас что-нибудь получится. Вот ваш гостевой пропуск.
— Благодарю. — Коломин взял кусок пластика на тесёмочке со своими инициалами и фотографией, повесил его на шею. — Вы сопровождаете?
— Так точно. До места преступления и, при необходимости, по всей территории завода. ЗИЛу скрывать нечего, наше руководство всегда готово сотрудничать с властями, — подтвердил Шахматов. — Да и как служащие ВОХР, и чисто по-человечески мы хотим выяснить, как такое могло случиться и почему.
— Хозяин — барин. Тогда ведите.
После реформ Косыгина и Андропова крупные предприятия Советского Союза получили очень большую долю автономии, если не сказать, самостоятельности. Они обрастали собственными службами, связями, инфраструктурой и ресурсами, материальными и нематериальными. Порой градообразующие заводы могли позаботиться о своих работниках больше, нежели союзные, республиканские, областные или городские власти. Отсюда у людей возникала повышенная латентная лояльность не к стране в целом, а к месту, где они трудились. Социальные объекты, возводимые советскими властями при каждом заводе или фабрике с целью развития человеческого капитала, сыграли с ними дурную шутку. Теперь народ считал себя обязанным не по отношению к Советскому Союзу, а по отношению к конкретной компании, что давала им заработную плату, кров, образование, здравоохранение, охрану, путёвки в санаторий, спортивные секции и прочее социальное обеспечение. Столь обширный перечень подведомственных организаций и учреждений имелся не только у ЗИЛа. Они оказывались в наличии у любого крупного предприятия: АЗЛК, «Серпа и Молота», ГКНПЦ им. М. В. Хруничева, ОКБ Сухого, ВЭФа, РАФа, Балтийского завода, МАЗа, КБ Антонова, Саратовского авиационного завода, Волгоградского тракторного завода, КАМАЗа, «Уралмаша», «Магнитки», Братского алюминиевого завода и многих других. В особом положении оказывались «Аэрофлот», «Совкомфлот» и Министерство путей сообщения как почти абсолютные монополисты.
Предприятия-гиганты плавно проникали во власть, медленно смешивались и растворялись в её ветвях и уровнях, вытесняя всесоюзный государственный элемент. Они претендовали уже не столько на экономическую, сколько на политическую роль. КПСС, ВЛКСМ и прочие коммунистические организации также сходили с главной сцены. Их члены в большинстве своём прекращали следовать всяческой идеологии и грызлись меж собой как лоббисты ключевых хозяйствующих субъектов. Пока сохранялся хрупкий баланс сил, статус-кво, но борьба бульдогов под ковром за лучший кусок пирога шла непрерывно. Государство постепенно размывалось, сохраняя сильный контроль только за внешними функциями: обороной, разведкой, контрразведкой, правоохранительной деятельностью и международными отношениями. Хоть огромный государственный аппарат сохранялся, за остальными министерствами, Госпланом и Госснабом оставлялись, скорее, координирующая и консультативная роли. Теперь вряд ли кто-то из историков, экономистов, социологов, математиков и даже физиков сможет точно сказать, когда прекратил существование тот «старый» СССР и начался совершенно новый. Трудно поставить и определённую грань, где кончился коммунизм и запустился этот странный корпоративный капитализм, если можно было так назвать эту общественную модель.
Ведомственные, они же внутренние, разведслужбы ничуть не уступали Комитету государственной безопасности и порой как тайно, так и открыто конкурировали с ним и друг другом. Развивались новые методы и технологии получения, обработки и хранения данных. За невидимыми кулисами перманентно царил шпионский холодный мир (во внутреннюю холодную войну пока никто не желал вступать). Союзные лидеры и руководство предприятий без конца плели друг против друга всевозможные интриги, часто сливая в прессу скандальные данные. Информация оказывалась самым ценным ресурсом: шла битва компроматов, открывающая дорогу на важные посты. Государству тяжело было налаживать сотрудничество в области разведки и безопасности со ставшими чересчур вольными протеже; порой официальную комиссию или делегацию просто могли не пропустить на территорию завода. Преследования промышленные боссы не опасались, так как всегда могли укрыться за высоким забором в собственном государстве.
ВОХР, она же ВОХРа, она же военизированная охрана, тоже представляла собой совершенно иное качественное явление. То не были, в представлении обывателя, пузатые дядечки в возрасте, разгадывающие кроссворды в уютной комнатушке. ВОХРовцы являлись профессиональными бойцами, постоянно оттачивающими собственные навыки и вооружённые по последнему слову техники. Они имели унифицированные звания и форму, чётко следовали военной дисциплине. ВОХР предотвращала воровство на производстве, помогала техносферным службам в профилактике аварий, пресекала провокации и акции прямого действия со стороны криминала, конкурирующих спецслужб и государственных органов. Тем не менее некоторые правила поведения у ВОХры являлись более щадящими, чем в армии или правоохранительных организациях. Например, младший состав не заставляли бриться налысо; всем позволялось оставлять бороду, усы или невызывающие татуировки, скрытые под одеждой.
В просторном холле проходной было достаточно шумно и многолюдно. Пахло неплохим кофе и свежей выпечкой. Толстый робот «ЗИЛ-Прогресс-7П», похожий на небольшой голубой холодильник и сверкающий светодиодами, обслуживал очередь в кафетерии. Рядом с автоматическими продовольственными автоматами также встало по паре работников. Кто-то постоянно приезжал и уезжал на лифтах, что вели на верхние этажи заводоуправления. Доска с объявлениями, включая виртуальные электронные, стенды «Работники месяца» и «Ими гордится ЗИЛ», бюст исподлобья глядящего Ильича, изображения наград, которые вручались всему предприятию: три Ордена Ленина, Орден Октябрьской революции, Орден Трудового Красного Знамени. Ярослав приложил пропуск к считывателю турникета.
«Коломин Я.Л., гость. Добро пожаловать на ЗИЛ!» — появилась надпись на зелёном экранчике.
— Часто хотел побывать здесь в детстве, — признался Ярослав.
— Мечта сбылась: вот вы и на ведущем аэромобильном предприятии страны, — улыбнувшись, поздравил Шахматов. — Теперь нам вперёд, товарищ капитан. Нам в двадцать второй. Подождём ведомственный аэробус.
Они вышли на площадку перед относительно неглубоким жёлобом. На его другом конце уже виднелись многочисленные высоченные цеха аэрозавода. Всюду располагались прозрачные и непрозрачные переходы между строениями. Трафик был, конечно, не таким агрессивным, как в основной городской черте, но машин пролетало достаточно много. На юго-востоке гипнотизирующе сверкала красными огнями теплоэлектроцентраль. Собралось достаточно много народа, словно на станции метро. Через четыре минуты прилетел сдвоенный ЗИЛ-160Л маршрута В-3. Люди устремились внутрь.
Ярослав плюхнулся в кожаное сиденье, его сопровождающие расселись вокруг. Пассажиры оказались достаточно разношёрстными: инженеры, рабочие, клерки, студенты ВТУЗа, просто члены семей сотрудников, другие служащие военизированной охраны. Длинный аэробус мягко тронулся и двинулся по заданному маршруту, плывя по жёлобу. В форточки залетал тёплый осенний ветерок, смешанный с индустриальными запахами.
— Пожалуйста, товарищ капитан. — Шахматов ненавязчиво проводил небольшую экскурсию. — Цех послереализационного обслуживания. Обычно мы высылаем бригады ремонтников к нашим заказчикам, но, если с машиной вдруг всё оказалось совсем плохо, отвозим её обратно и дорабатываем. Приборостроительный цех, лучшие датчики и сенсоры. Первый цех литья чёрных металлов. Второй цех литья чёрных металлов. Цех литья цветных металлов. Кузнечный цех. Цех металлообработки. Вдалеке, с такой симпатичной спутниковой тарелочкой, можете разглядеть наш научно-исследовательский центр. Недалеко от него в виде полусферы располагается испытательный центр. Перед массовым производством тщательно обкатываем там машинки. Вон под трубой четырнадцатый цех — там делали вашего красавца «Метеора». И это, и многое только по одну сторону от МКВД[5]!