В поздний непроглядный час в абсолютно безлюдном, заброшенном месте вряд ли должны были осуществляться положительные задумки. Что привело этих двоих в тайное убежище посреди навеки умершей безымянной деревни? Что хотели обсудить, что удовлетворить, что спланировать на ближайшее и не очень время?
— Обожаю это место, — вместо приветствия сразу признался второй, едва завидев первого на границе света и тьмы. Он ничуть не испугался его появления, ибо пришёл первым и по обыкновению ожидал своего знакомого. — Никаких датчиков, камер, микрофонов — никакого электронного концлагеря! Здесь так тихо, так спокойно и в то же время так свежо, в отличие от большинства подвалов и погребов, в отличие от современных городов. Да, хозяин этого дома воистину постарался над устройством укрытия: здешняя вентиляция справляется превосходно. Уютно, спокойно и безопасно. Можно почувствовать себя партизаном Второй мировой, который прячется от войск неприятеля. Или древним былинным героем, который укрывается от ночной нечисти. Богатырём, сбежавшим с иглой Кащея. Или волхвом, спасающимся от оживших утопленников с проклятых болот…
— А я — терпеть не могу, — ещё не успев отдышаться со спешного пути, первый уселся на табуретку с так называемым «секретным» дном напротив собеседника. — Переться сюда чёрти сколько. И в ночи можно что-нибудь сломать, несмотря на ПНВ.
— Зато не шляются всякие любопытные товарищи: сюда не попасть, не зная тропы, — хитро оскалился второй. — Иначе схлопочешь лишних рентгенов.
Первый опустил голову, уставился исподлобья на собеседника, рефлекторно провёл подушками пальцев по залысине:
— Ну мы не языками трепать сюда пришли. Чего вызывал?
Второй закинул ногу на ногу, также рефлекторно поправил шляпу, опёрся внешней частью глазного отверстия на указательный палец, призадумавшись и на миг отведя взгляд в сторону. Затем взор его метнулся, как выпущенная из лука стрела, и пронизывающе уставился в глаза гостя.
— Ваш парень слишком глубоко копает… — с недобрым намёком начал мужчина в очках.
— Наш парень?! — эмоционально взорвался жилистый, чуть не вскочив со стула. — Нет уж, уважаемый, это был целиком ваш проект. Мы лишь приняли изготовленный для нас инструмент.
— Ладно, ладно, не кипятись, не то всю местную нежить на нас натравишь. Оставим формальности, — примирительно взмахнул рукой второй. — Наш план был превосходно продуманным, идеальным. При моделировании рисков мы полностью учли как анализаторов, так и Экспериментальный отдел. Наша… деятельность никогда не должна была попасть под взор не то что этих всевидящих ищеек, но и простой милиции. Всё порушил этот из неоткуда взявшийся ублюдок. Он впутывает всё новых и новых ненужных игроков, сам за ручку приводит силовиков к каждому звену. Откуда ему столько известно про план? Никто теоретически не мог проговориться, потому что одно звено практически ничего не знает про деятельность другого.
— Я никогда этого никому бы не сказал, тем более такому типу, как ты, — первый громко выдохнул воздух ноздрями, как бык. — Но сейчас я серьёзно боюсь. Как за себя, так и за план. Можно было ещё успокаивать себя, что всё пройдёт гладко, но до того, что случилось на ЗИЛе. Ведь эта сволочь привлекла внимание совершенно сторонних людей, ГРУ. Мы проводили военную разведку около пальца, так как её внимание всегда было приковано к внешнему миру. Сейчас они грозно повернулись лицом к происходящему внутри страны, поднимают свои источники, начинают серьёзно копать, под микроскопом разглядывают каждую тень, каждую клоаку.
— Цепочка всё равно разрушена, исполнение плана приостановлено, все звенья тоже опасаются и ушли на дно… по мере своих возможностей. Хотят спастись, и нам пора спасаться, — констатировал мужчина в очках. — Дело не в ГРУ: меня беспокоит, что капитан Коломин вот-вот перейдёт Рубикон, если уже не перешёл. Может быть, есть шанс повлиять на его начальника?
— Ха-ха, повлиять на Тоху? — искренне, но несколько нервно рассмеялся первый. — Ты же знаешь, за что его прозвали Боровом. Если долбанёт и вцепится своими здоровенными клычищами, то уже никогда не отстанет. Честный и принципиальный, хоть и жутко циничный. Коломин и Боровиков стоят друг друга, но всё-таки очень неплохо работают в одной связке. Никаких действий в отношении полковника предпринимать нельзя, иначе он моментально пронюхает своим звериным ментовским чутьём и расскажет капитану. А у того внезапно включится «Зевс», который в полной красе… покажет нашу текущую полуночную беседу.
— Да, ты прав. Нужно помнить нашу технику безопасности, и даже на расстояние пушечного выстрела не приближаться к анализаторским траекториям. — Второй скрестил руки на столике. — Ну хорошо, а что насчёт недобитой контрреволюции?
Где-то неподалёку протяжно завыл волк.
— Ты про профессора? — жилистый верхними зубами слегка покусал костяшки пальцев, прислонённые ко рту. — Градов любит анализаторов, как своих детей. Он мигом поймёт, если мы как-то захотим вставить палки в колёса Коломину.
— И всё же подними свои связи в НИИ Градова и постарайся что-нибудь придумать. Мы на грани. Я не могу сейчас тебе ничем по-крупному помочь, кроме уже отработанных технических моментов. Сейчас все стоят на голове из-за этого теракта, плюс военная разведка стала в последнее время скалить зубы. Ты бы видел их кляузы. Поэтому с моей стороны пока никаких активных действий, просто физически не могу, — сообщил мужчина в очках. Снял шляпу, философски посмотрел внутрь, словно в бездонную пропасть. — Мы знали, на что шли. План был уникальным. И каждое звено было особенным, несмотря на социальные характеристики. Взаимозависимость и в то же время полная автономность каждого элемента. Всё это потеряло смысл — все разбежались, цепочка развалилась… Я предлагаю приступить к резервному подплану.
Первый сглотнул и ответил не сразу. Затем он обессиленно уставился точно в переносицу сообщника.
— Ты хочешь перейти к операции «Трепанация», я не ослышался? — второй с наигранным удивлением поднял бровь вверх. В душе ему жутко не хотелось начинать никакой подплан. — Идея здравая, идея рациональная. Особенно при тех неутешительных обстоятельствах, что сложились сейчас. Но ты не опасаешься, что этим ты лишь привлечёшь дополнительное внимание Коломина, и он окончательно сложит в своей «продвинутой» голове все части мозаики?
— Выключим половину оставшихся звеньев, наиболее ключевые элементы. Ты и я… это хорошо умеем, — учтиво предложил мужчина в очках. — Остальными может заниматься Тряпочник, может хоть всласть насладиться. Пускай подавится!
Где-то в десятке метров вновь щёлкнула печка, отъезжая на скрытых рельсах, но двое будто и не заметили этого подозрительного звука.
— Ты же понимаешь, что как только поле окажется полностью зачищенным, он явится и за нами? — фаталистично заметил первый. — Он прекрасно подготовлен и отлично осведомлён о нас, о плане, об осуществлении плана. Изначально это была дорога в один конец.
— Это мы ещё посмотрим, — с самоуверенной наглецой улыбнулся второй.
Второй вздрогнул, почувствовав за спиной во мраке чье-то присутствие. Жилистый мужчина обернулся и различил в темноте грозный и мощный силуэт. Незнакомец не мог выпрямиться в полный рост в тесных размерах лестницы погреба и стоял полупригнувшись. Исполин хранил по-загадочному жуткое безмолвие и словно ждал разрешения войти. Воистину: врагу не пожелаешь столкнуться с подобным странным титаном.
— Бр-рр, до сих пор не могу к ним привыкнуть, — признался первый, все ещё разглядывая таинственного пришельца. — От них отдаёт могилой, тем светом.
Первый моложаво встал, собираясь уходить. Второй засобирался следом за ним. Незнакомец со страшной покорностью попятился спиной назад, также собираясь возвращаться наверх.
— Не нужно к ним привыкать, товарищ, — усмехнулся первый, надевая шляпу с бантиком. — Ведь главное не привыкание, а умение их использовать!
Глава XIV. ИНЖЕНЕР ОПЯТЬ НА СВОБОДЕ
Алё, милиция? Это говорит сегодняшний обокраденный Шпак… А я не по поводу кражи, — у нас здесь дело почище — инженер Тимофеев в свою квартиру живого царя призвал!… Я непьющий… С кинжалом! Холодное оружие… Даю честное благородное слово… Жду.