— С «Зевсом», я думаю, всё хорошо, товарищ полковник. Уверен, что-то не так с «Псио»: такое уже не первый раз. Я боюсь, что кто-то поколдовал над составом, — недобро прищурился Коломин.
— Значит, «крыса» к тому же в Институте Градова?! — забавная шевелюра Боровикова взъерошилась. — Значит, надо внимательно проверить всех тех, кто имеет доступ к транспортировке и разработке «Псио»!
— А «Зевс» сейчас у Яхьяева… — болезненно поморщившись, Ярослав инстинктивно задрожал.
— Так, снимай портки и давай сушись, не то пневмонию себе подхватишь. Выпей «Эссанс неттуайянт», а затем мы тебе вколем «Антимикробин-1990» расширенный. — Боров протянул Ярославу стеклянную бутылочку с голубой жидкостью и этикеткой на французском языке. — А за «Зевс» не переживай. Мерзавец Яхьяев положил его в ящик с «глушилкой» и дал дёру, но «Око» на основе метаанализа смогло вычислить его логовище. Сейчас придёшь чуточку в себя, и поедем брать его тёпленьким. А после всей этой эпопеи дам тебе три денёчка отсыпных — всё-таки не каждый день в осенней Москве-реке плаваешь, простудишься ненароком.
— Антон Владимирович, они не продать его хотят, а воспользоваться им! — Ярослав утёр каплю с носа, раздевшись до трусов и собираясь идти в сушилку.
— Что ж, пусть тогда попробуют, пусть! — заговорщически рассмеялся Боровиков.
Мотор подводной лодки продолжал едва слышно, но уютно гудеть.
***
Перед спецоперацией Ярослав, уже будучи в просушенном обмундировании, быстро забежал в свою квартиру на Ленинском проспекте и забрал из сейфа капсулы со старой версией «Псио», которые благодаря какому-то шестому чувству не поспешил сдать на утилизацию. Сара Беньяминовна с удивлением проследила за соседом из-за полуоткрытой двери, не проронив ни слова. Коломину явно было не до сбора денег на кнопку лифта.
Выбежав из многоэтажки, Ярослав плюхнулся на переднее сиденье в чёрную «Волгу» Боровикова.
— Внимание всем! — объявил Боров в динамик рации. — Операция «Волкодав-три» началась. Повторяю: операции «Волкодав-три» дан старт!
Промзона площадью в полтора километра на юго-западе столицы образовывалась между Новоясеневским проспектом и МКАДом с севера на юг, Профсоюзной и Голубинской улицами с запада на восток. Где-то ближе ко входу в метрополитен оставалась металлическая башенка, обозначающая самую высокую точку Москвы, а огромное огороженное поле некогда представляло собой аэродром. Сейчас же на месте бывшего авиационной инфраструктуры активно функционировал Коньковский водопроводный регулирующий узел, что сбрасывал воды в реку Чертановку. Восточнее и юго-восточнее регулирующего узла раскинулись восемнадцатый автобусный парк, занимавший громадную территорию, большущий рынок по обе стороны Новоясеневского проспекта, районная тепловая станция «Ясенево» с пыхтящими красно-белыми трубами, подстанция «скорой помощи», продовольственная база и учебный центр спасателей.
Значительный сектор промзоны между «теплостанской» и «ясеневской» частями Черемушкинского района превращался в расширенное бутылочное горлышко между вечно оживлённым МКАДом и заброшенным, неухоженным Голубинским лесопарком. Редкого прохожего здесь встречали кирпично-жестяные постройки строительного треста, склады и ангары городских дорожных служб, огороженная стоянка списанных аэробусов, гаражные кооперативы, управления канализационного узла и московских кабельных сетей. Опоры линий электропередач сквозь кошеное поле и небольшой перелесок гудящими проводами сбегали на юго-запад. Они создавали с ближайшей точки обзора снизу иллюзию нахождения в дальнем Подмосковье. Плотные участки трансформаторов стояли восточнее своих высоких электрических «собратьев».
Милицейский конвой остановился у ближайшего съезда, где асфальтированная дорога переходила в бетонную — выложенную отдельными плитами.
Боров первым вышел из аэромобиля, заглушив свою «Волгу» на влажной обочине. Ярослав вылез следом за руководителем, сразу вооружившись АЕК-971-Э. Одет как капитан был так, как при штурме Красногвардейкого райисполкома: шлем, бронежилет, наколенники и налокотники. Все стражи правопорядка готовились к большой битве.
— Словно и не в Москве… — проворчал полковник и приложил руку к шлему. — Протокол стандартный. Серб и Жигунов перекрывают восточный проезд, Крик и Ксенич — западный. «Тачанка» курсирует по внутренней стороне МКАДа, «Бронебой» — по внешней. «Пустельга» следит за воздушным пространством. Дербент идёт со «снайперкой» на вышку сторожа, Секунда с ним же — управлять беспилотником. Пасечник, Рено, Змей, Иволга зайдут на мерзавцев с севера. «Коробочка» будет ждать их на самом трудном участке — на востоке у реки Битца — и превратит их в решето, если попробуют рвануть через лесистую долину. Семирамид, Ростов, Живаго, Архангел заходят с запада. Мыс, Агафон, Гаврик, Ярослав и я — тыл — смещающийся центр. Ярослав в пекло не лезет, повторяю — не лезет! Дупло и Гриша прикрывают при помощи «Утёса» с условленной позиции. Вопросы?
— Как в старые добрые времена! — бесстрашно улыбнулся Пасечник. — Давно такого не было, товарищ полковник.
— Разговорчики, — прищурился Боров. — Ну если вопросов нет, с богом, бойцы!
По полям среди травы умеренной высоты милицейские отряды устремились к логову Яхьяева, которое он и его банда оборудовали в одном из боксов гаражного кооператива.
Дербент и Секунда быстро вбежали по мокрым ступенькам на вышку сторожа, где внутри будки их встретил слегка опешивший дед с имплантом, заменявшим ему полчерепа вместе с глазом и ухом.
— Всё спокойно, отец: милицейская спецоперация. Вот судебный ордер. — Дербент показал припуганному старику скан документа на светящемся экране планшета.
— Да верю я, сынки, верю… — не желая связываться с лишними проблемами, слегка подвыпивший сторож мигом протрезвел, схватил самые важные пожитки, включая недопитую бутылку квантовой водки, и быстро дал дёру из будки. Дербент открыл окно и установил на сошки снайперскую винтовку. Секунда развернул прямо на полу лэптоп для управления беспилотником.
— БПЛА готов, товарищ полковник, — доложил Секунда.
— Дербент на позиции, — продолжил снайпер.
Центральный, северный и западный отряды продолжали подбираться к гаражному боксу, аккуратно маневрируя среди кустов, камней, бетонных блоков, бытового и строительного мусора.
— «Центр», это Секунда. Датчиков, сканеров, камер, мин, вражеских засад не наблюдаю, — доложил оператор дрона.
— Это Дербент. У меня в прицеле чисто. В гаражах ни души, — негромко сказал снайпер.
— Говорит «Пустельга». Подтверждаю данные Секунды и Дербента. «Север», «Центр», «Запад» — можете продолжать движение, — откликнулся третий наблюдатель.
— Понял вас, продолжаем движение, — прошипел Боровиков, чуть не наступив на мятую пластиковую бутылку с какой-то сомнительной жидкостью внутри. В полном обмундировании он продолжал выглядеть несколько забавно, словно толстый кибердемон. — Секунда, «Пустельга» — тепловые сигнатуры, пси-глушилки?
— Пси-глушилки готовы, — отозвался Секунда. — Тепловые сигнатуры умеренные.
— Карты тепловых сигнатур прежние, — ответил «Пустельга». — Средства спецвоздействия готовы и ждут вашего сигнала, «Центр».
— Значит, твари там, — выдохнул Боров, обходя чахлую берёзку. Ярослав полуприсел на одно колено, внимательно осматривая гаражи через прицел. Полковник решил спросить своего подчинённого: — Вот ответь мне одно, капитан. Ты знал, что мы придём на помощь или от отчаяния согласился на предложение Яхьяева?
— Я проанализировал будущее без прибора, — честно признался Коломин. — У меня уже получалось так делать…
Боров тут же взвился.
— Вот почему вы вечно нарушаете инструкции и протоколы?! Сначала ты, потом Роганова, Шелест-Шелестов, Копач, Крунич, Генералов, Льдов, Конаков. Один Альберт из вас самый адекватный, всегда следует приказам и никогда не анализирует на голом «Псио»! — прорычал Боров. — Пойми, капитан, я не за себя беспокоюсь, что лишусь своей должности, если вас всех не станет. Может меня и считают бессердечным кабаном, но я волнуюсь и за вас тоже… Потому что это не нормально, когда в мозге Рогановой находят во-от такие псевдосклерозные бляхи!