— Он приходил за цветком, — произнес Трэйс.
Эммерт согласился:
— Орхидея Мураками известна своей уникальной способностью передавать Силу. Она накапливает силу, но ей нужен хранитель, кто-то с таким же высоким уровнем мидихлориан, чтобы поддерживать в ней жизнь.
— Кто еще был здесь в это время?
— Только Волл Беннис, директор лаборатории.
— Он все еще??…
— Без сознания, — вставил Эммерт, — в резервуаре с бактой. Наши врачи говорят, что он очнется не раньше, чем через день.
— Мы не можем ждать так долго, — сказал Трейс. — А как насчет видеонаблюдения в грузовом и посадочном модулях?
— Наши датчики зафиксировали прибытие и отлет незарегистрированного корабля рано утром. Эммерт потупился, смутившись:
— Скорее всего он использовал какое то маскирующие устройство, и ему удалось проскочить незаметно… но мы просмотрели утренние записи и обнаружили вот это.
Он полез в карман своего халата и вытащил инфопланшет, открыв нужный файл. Трейс посмотрел на экран. Там было изображение главного ангара, в котором находился длинный корабль, выглядевший так — будто он был собран из обломков. Несмотря на свои непропорциональные размеры и неуклюжий вид, с его нелепыми скосами и хаотично выпирающими плоскостями, он должен был заставить призадуматься каждого, кто решится проникнуть в него, вызывая опасения насчет того, что может ожидать его внутри. На корпусе корабля имелся ряд практически полностью выцветших цифр и букв.
— Вы можете увеличить изображение? — спросил Трейс.
Эммерт стал нажимать другую кнопку, увеличивая изображение, до тех пор, пока Трэйс смог прочесть название: Майроко.
— Мы еще не в состоянии полностью идентифицировать позывные.
— Это потому, что их специально исказили, сделав неразборчивыми. Это старый трюк контрабандистов. — Трейс слегка нахмурился. — Вы сказали, что он воспользовался каким-то маскирующим устройством?
Эммерт кивнул.
— Да, но…
— А это что? — Трэйс ткнул в экран, указывая на ряд бледных голубовато-зеленых пятен на левом борту «Майроко». Отметины странно светились, как будто часть внешней обшивки корабля была обмазана разводами блестящей смазки.
— Может быть подпалины?
— Нет, — покачал головой рыцарь джедай. — Это следы от испарений Туллианского туманного облака — галактической аномалии, где в результате постпромышленного загрязнения атмосферы воздух преобразуется в кристаллический туман. Такое явление можно встретить только в трех местах за пределами Среднего Кольца.
Эммерт смотрел непонимающе.
— Мой корабль уже готов, — сказал Трэйс. — Я улетаю через пять минут.
В течение часа он подтвердил свои подозрения — ближайшее существующее Туллианское туманное облако находилось у Квенна — унылом постиндустриальном форпосте, что вблизи внешних границ пространства Хаттов.
Трейс прибыл туда к концу дня. Квеннская космическая база представляла собой растянувшееся нагромождение причальных шлюзов, складских и ремонтных ангаров, баров и незаконных игорных салонов. Не привлекая лишнего внимания, Трейс обошел дюжину различных забегаловок, беседуя с летчиками, беженцами, механиками и жителями дальних пределов, которые составляли население базы. Он потратился на кучу выпивки, и, сдерживая свое нетерпение, выслушивал множество бессмысленных монологов от завсегдатаев баров, которые не могли нарадоваться такому внимательному собеседнику. В конце концов, однорукий ботан — контрабандист по имени Гри, обмолвился о том, что интересовало Трейса: о местонахождении бывшего владельца Майроко, о вифиде — охотнике за головами, который отзывался на имя Тулкх.
— Я не видел его уже несколько дней, — рассказывал Гри, после того, как Трейс купил ему очередную порцию выпивки, в том числе и местную знаменитость — напиток «Потеря Разума». После того как ботан пересчитал своей единственной рукой горсть кредитов, он продолжил рассказывать:
— Говорят, что он получил очень выгодный заказ, но никто не знает, что именно.
Трэйс посмотрел в глаза контрабандиста, и быстро попытался просканировать его мысли, чувствуя, как Сила течет через него в сознание ботана, завершая работу, начатую выпивкой.
— Он что-то говорил о цветке?
— Х-м… Лицо Гри стало умиротворенным, подозрительность улетучилось из его голоса, и слова полились беспрепятственно:
— Да, верно, он что-то говорил о цветке. Тулкх был не очень разговорчив, но мы как-то выпивали с ним целую ночь, и он рассказывал мне об этом.