- Ну, неужто никто вчера не видал фельдшера? Ни за что не поверю!
Мужики опять смущенно завозились, принялись переглядываться между собой. Вдруг откуда-то из середины сидящих раздался хрипловатый, будто сонный голос:
- Ну я видал фершала вчера, а чо?
Есипов даже прихлопнул в ладоши от удовольствия.
- Ну, а говорите, не видел никто! Как звать-то тебя, любезный?
С дальней лавки поднялся невысокого роста мужичок с пегой бороденкой.
- Аверьян Петров я.
Есипов тут же неслышно шепнул участковому начальнику: “Пишите, Василий Матвеич, пишите в протокол!..”, а сам снова обратился к зоркому крестьянину.
- А фамилия-то какая?
- А Петров тожа. Батя мой тожа Петр, значицца, был. От него и хвамилия.
- А по улишному он, Аверьян-то, Гузном зовется! - раздался вдруг в зале веселый звонкий голос. Сход так и грохнул.
- А чо Гузно-то сразу, чо Гузно? - мужичонка обиделся и надрывно затряс бородой. - Сами бы чаво делали, если б и вам гузно утиное на поминках в щти наклали?
Мужики и парни еще продолжали смеяться, а Есипов в предвкушении потирал руки. Началась, как он сам выражался, «следственная игра». Сначала настороженные, крестьяне неохотно говорили, отмалчивались, но стоило немного раззадорить их каким-то посторонним делом - острым словцом, шуткой ли - и обстановка тут же менялась, мужики теряли бдительность, сам Есипов балагурил вместе с ними, а в нужный момент жестко останавливал веселье и брал, что называется, быка за рога. Этот психологический прием давал несомненный эффект в следствии. А пока игра только началась - спасибо, хоть помог тот зубоскал. Аркадий Ипполитыч продолжил выяснять, что вчера делал фельдшер Потапов в деревне.
- Аверьян, слушай, так а когда же ты фельдшера-то видел? Утром? Или днем, может?
- Да я этта... Как жана скотину пастуху свела, я косу тачать сел. Ежели косу худо справить - какая тогда косьба? А Петр-Павел вот, скоро ужо!
- Аверьян, а фельдшер-то что? Сел ты точить косу...
- А я чо? Сел косу справить, гляжу - фершал идет. Я евому кивнул, мол, здрасьте вам, он мне тоже - и пошел дальше.
- Ну? А потом?
- А потом я этта... А потом я по нужде... Живот прихватило...
Сход грохнул еще сильнее. Аверьян снова принялся обиженно трясти бороденкой и кого-то клясть.
- Ну, а потом-то ты фельдшера еще видел?
- Да нет жа! Вот те крест, господин следователь! - И Гузно благообразно воззрившись куда-то поверх головы Есипова, размашисто перекрестился.
Тут же подал голос священник.
- А ну, басурман, не богохульствуй! - Рык отца Никодима сотряс стекла в раскрытых окнах. - Что Господь сказал в Евангелии? «Не клянись не небом, ни землею. Ни головой твоею не клянись, а будет слово твое: «ей, ей», «ни,ни», а что сверх того - все от лукавого»!
Аверьян засопел и буркнул:
- А я чо, я ничо...
Есипов, между тем, обдумывал, как вести диалог с гневинцами дальше. Хотя, что тут еще придумаешь? Надо сыграть на противопоставлении!
-Мужики, да разве больше никто-никто вашего фельдшера и не видал? Неужто один Аверьян во всей деревне самый глазастый?
- Да почему ж один Аверьян? - тут же у окна вскочил бойкий старичишка. Это был Прокопьич. - Я фершала видал надысь. Да я ужо на сходе утром говорил - да бабы шуметь принялись, холеры!
- А ты мне, дедушка, расскажи! Звать-то тебя как?
- Прокопьичем величают. - Старик пожевал беззубой челюстью и продолжил. - Ввечеру, стемнело ужо, фершал наш с учителем Незабудкиным все наливкой угощались - сам в окошко видал!
Сход опять загудел. Прокопьич беспокойно начал стрелять глазами по сторонам, но Есипов не дал ему пойти на попятную.
- Так прям и наливку? Неужто разглядел?
- Ты, мил человек, не гляди, што я старый. Глаз зоркий у меня! Я по молодости у барина в егерях ходил! Да и пьет наша антилихенция токмо наливку вишневую - всем деревенским, чай, доподлинно известно!
Есипов удивленно повел бровью. Вот оно как! Получается, появился свидетель, видевший Потапова незадолго до его как бы смерти... Аркадий Ипполитович принялся мысленно выстраивать хронологию событий, делая быстрые пометки в блокноте.»Утром фельдшера видел Аверьян Гузно. Вечером старик Прокопьич видел фельдшера и учителя, пьющих наливку. Ага, наливку... А как же Высочайше утвержденный указ Совета Министров от 27 сентября 1914 года? Что-то в деревне неладно с законностью... Но да пускай, с этим Василий Матвеевич пусть разбирается. Так. Утром якобы умершего Потапова нашла его квартирщица, старуха. Она теперь в помешательстве и в свидетели не годится... Эх, надо было раньше ее показания запротоколировать! Потом приехали мы - и я начал осмотр тела. И якобы умерший фельдшер зашиб Варваричева и удрал. Черт-те что получается!»