Слабо осознавая, что он делает, Потапов вскочил на ноги, с силой швырнул тяжеленную лавку в столпившихся в избе людей и, пружинисто оттолкнувшись, сиганул в окно, с легкостью выбив стекло вместе с рамой. Затем, не разбирая дороги, он саженными скачками понесся прочь от избы, а в ушах его еще долго звучал безумный крик старухи.
Глава 7
В тяжелую дубовую дверь вкрадчиво постучали. Ростислав Александрович, сидевший в высоком резном кресле за массивным столом обитым темно-малиновым сукном, сухо щелкнул длинными пальцами. Дверь тотчас отворилась.
В кабинет Гневанского, грациозно ступая по мягкому персидскому ковру, вошла фрау Ландау. Следом за ней в дверях показался шлейф ароматного папиросного дыма, в котором кутались толстенький Станислав Константинович и рослый поручик. Вошедшие молча расселись в глубоких байроновских креслах. Марта Генриховна изящным движением закинула ногу на ногу. Гневанский внимательно оглядел гостей и вновь щелкнул пальцами, чтобы закрыть дверь. В кабинете повисла тишина.
- Мои дорогие соратники, - наконец нарушил молчание граф, - сегодня мы собрались не только ради забав и увеселений. Я, безусловно, очень рад вновь видеть своими гостями Вас, любезный Станислав Константинович, и Вас, милейшая Марта Генриховна. Прошедшие годы размолвки - ничто по сравнению с теми испытаниями, с которыми, возможно, нам придется столкнуться в ближайшее время.
- Что ж, Ростислав, я тоже рада Вас видеть в добром здравии. Как я понимаю, Вы не просто так собрали нас именно сейчас. Я готова выслушать Вас. Говорите. - Марта Генриховна закусила край мундштука и с внимательным прищуром остановила взгляд на переносице графа.
- Друзья, я буду говорить откровенно. Меня достаточно сильно волнуют события, которые происходят в Европе последние несколько лет, и в том числе в России. Безумные люди развязали кровавую мировую бойню, в стране пала монархия, к власти пришли министры, плохо понимающие, что с этой властью делать. С каждым днем народная толпа, эти грязные и ничтожные свиньи, становится все более неуправляемы. Провозглашенные новым правительством демократические свободы ведут вовсе не к упорядочению жизни, а несут в себе лишь хаос и разруху. Я уже давно...
- Дорогой Ростислав Александрович, позвольте Вас прервать. - Из глубины кресла зазвучал вкрадчивый голос Станислава Константиновича. - Все мы - ну, может быть, за исключением Георга - прекрасно осведомлены о Ваших, так сказать, политических убеждениях. Поэтому давайте перейдем сразу к делу...
- Нет уж, любезный Станислав Константинович, я должен в полной мере озвучить свою позицию для лучшего понимания проблемы! - Гневанский слегка повысил голос. - Однако, раз уж Вы упомянули имя еще одного нашего гостя, я хотел бы кое-что уточнить...
Гневанский оборотился к молчаливо сидевшему поручику и продолжил.
- Вы, многоуважаемый Георгий Яковлевич, что, изволите по военному ведомству служить? Вас разве не смущают эти серебристые погоны и кокарда на фуражке? Вы бы, милейший, еще георгиевский крест на себя нацепили! - Было явно видно, что графа сильно раздражал внешний вид Ленца. - Хотя Вы и достаточно молоды по сравнению с нами, но уже вполне должны осознавать, что соотносить себя с людской властью и ее структурами для нас категорически неприемлемо...
- Вот как? - Ленц бросил в сторону Гневанского быстрый и дерзкий взгляд. - Я уже заметил, любезный граф, что Вы изволите проповедовать ваше мнение каждому встречному. Видимо, Вам совершенно неинтересно, почему я ношу эту форму и для чего я приехал сюда, заметьте, граф, по Вашему же приглашению, любезно переданному мне паном Седлецким!
Лицо Гневанского перекосила страшная гримаса. Он вскочил из-за стола, поднялся с кресла и поручик, надрывно скрипнув портупеями. Марта Генриховна при этом заметно оживилась - ей доставляло видимое удовольствие наблюдать за словесной перепалкой двух мужчин. Станислав Константинович, подавшись вперед, неожиданно зычным голосом гаркнул:
- Сядь сейчас же, Георг! Молчи!
Поручик зло потупился и мгновение спустя шумно плюхнулся в кресло. Усевшись, он закинул ногу на ногу и демонстративно принялся разглядывать до блеска начищенный носок своего сапога. Гневанский, справившись с эмоциями, остался стоять.