Интересное замечание. Не по этой ли причине один роденийский воин стоит трех пиктийских, а темную манипулу получается одолеть только полком - вшестеро превосходящим ее по численности? Надо будет обязательно поднять вопрос на Большом Смотре. Чем не шутит Эрлих Белоглазый?
Глава 3
"Где ошибка?" - мысль, не покидавшая голову Хранителя Ума уже несколько дней, ощутимо била молотом в висок. Она выбивала его из колеи, выводила из равновесия, лишала покоя, занимая все пространство разума, не оставляя места для других, нужных и своевременных, мыслей.
"Где ошибка? И кто ее допустил?" - напряжение достигло такого накала, что Ум не заметил, как произнес мучившее его вслух. Громко. И тут же пожалел о сказанном…
- Ваши родители допустили ее, лет этак сорок назад… - голос Совести, и так негромкий и вкрадчивый, на этот раз превратился в подобие змеиного шипения. Не рассерженного, какое издает потревоженный неосторожным путником желтый ползун, а злобного шипения атакующего капюшонника, -… позволив вам явиться на свет.
- А вы, вы… - подло уязвленный, Верховный Хранитель задохнулся от нахлынувшей вдруг яростной ненависти к этому… этому отродью болотного гнуса, только по недоразумению пробившемуся в Адепты Триады, -… вы зря отказались от своего имени! Или не отказались? И оно лежит, спрятанное до поры до времени, где-нибудь в подземельях Арсенала пиктийской столицы?
Худшего оскорбления не мог придумать даже самый лютый враг. Ядовитое оружие языка, так некстати обнаженное Недреманным Оком, обернулось против него самого. И удачно обернулось - шипение Совести превратилось в протяжный свист, а из широкого рукава, будто любопытная змеиная головка, показалась рукоять трехгранного стилета, печально известного его недоброжелателям.
Адепты стояли друг напротив друга, тяжело дыша и ловя взглядом малейшее движение соперника, самый слабый намек на возможное действие. Складки серой накидки Ума шевельнулись где-то у пояса, и… Совесть тут же начал уходить с линии предполагаемой атаки, выставив жало стилета перед собой.
Начал, но не ушел.
Кованый наруч, к слову - правый, врезался в его затылок с негромким "бум-м-м" и прервал наметившееся движение на самом пике. В тот же момент левая рука Чести, как бесшумный вихрь возникшего рядом с готовыми пролить кровь спорщиками, подхватила обмякшее тело Ока и бережно опустила его на плиты пола.
- Сейчас и тебе врежу, - слегка шепелявя сказал Истинное Зерцало, - если не успокоишься и не придержишь свой… ученый… язык.
Паузы между его словами, на взгляд Ума, оказались заполнены такими красочными и смачными картинками, что Хранитель на мгновение поразился способностям Чести транслировать эмоции, упакованные в однозначно трактуемые и доходчивые образы. Поразился и - о чудо! - сразу же успокоился, недоумевая в глубине души: "Что это на меня нашло?"
- Как челюсть? - уже в который раз за прошедшие взаперти дни спросил Ум.
- Спасибо! Все еще побаливает… - ответил Честь, опасливо трогая желтеющий с правой стороны лица синяк. - Если… в смысле - когда… все здесь закончится, я с тебя с живого не слезу, пока не объяснишь насчет удара левой,… очень уж он у тебя отлично поставлен!
Да, будь благословенны учителя, вколотившие, без преувеличений и метафор, в ранешние времена, в будущего Великого Хранителя Ума, тогда еще - именованного младшего лекаря Третьей отдельной пластунской компании, знания и умения опасного искусства экстремальной челюстно-лицевой хирургии.
"Вот и пригодилось, нежданно-негаданно… Хорошо, что еще успел предупредить нашего битюга, что вправлять выпавшую челюсть - больно, но не стал объяснять насколько. А он дисциплинированный - получил от души и даже не шелохнулся. Похоже, бронированный череп ему вместе с рангом Владыка выдал…"
С пола раздался тихий стон - Недреманное Око удивительно быстро пришел в себя и, первым делом, принялся ощупывать место приложения одного из многочисленных талантов Чести, а попросту - собственный затылок. Глаза при этом предусмотрительно не открывал - а ну как кому-то из присутствующих взгляд его не понравится? Так и добавку получить немудрено. Чем-чем, а утратой инстинкта самосохранения Совесть не страдал.
- Бузить больше не будешь? - пробасил Зерцало, на всякий случай сделав шаг в сторону.
- Не буду… подняться помоги, облом лесной… - Око, все так же, не открывая глаз, протянул руку, ухватился за подставленное предплечье Чести и пружинисто вскочил на ноги. Вскочил, но тут же охнул и ощутимо пошатнулся, схватившись за голову.
- Чем это ты меня так? Показалось - потолок на голову упал…
В ответ воин, усмехнувшись, сжал кулак и потряс им в спертом воздухе Зала Великого Замещения.
- Ладно… понял. Приношу свои извинения. Вспылил, был неправ, - отрывистые фразы давались Совести с явным трудом, а на лице его проступала такая мука, что тут не выдержал Хранитель Ума. Шагнув к виновнику скандала - чуть не переросшего в кровопролитие, но по счастью закончившегося одним метким ударом - он властно положил ладони на его голову и застыл на несколько мгновений.
Личное время Хранителя замедлило бег и, пока одна часть сознания работала над удалением последствий латного подзатыльника, другая вновь прокручивала в коротких и ярких, как вспышка молнии в одиноком грозовом облаке, образах события последних дней в тщетных попытках отыскать причину…
Когда тело Владыки, впустив в себя заместителя, открыло глаза, Ум не испытал страха - он действовал по заученному порядку: оценка физической опасности, оценка ментальной опасности, об опасности магической и речи не шло - кандидатов на замещение выбирали в мирах, не знакомых с Искусством и Ремеслом. Ничто не могло прервать его действий. Звон выпавшего из рук Чести клинка, и тот не отвлек, не нарушил очередности этапов первичной проверки.
Даже когда Заместитель что-то хрипло сказал и, похоже исчерпав на этом невеликие силы подорванные переносом, провалился в беспамятство, Хранитель не испытал беспокойства. Случившееся укладывалось в один из вариантов Ритуала, известный ему по записям предшественников.
Гнездящееся где-то на кромке памяти ощущение неправильности в строгой последовательности Замещения словно свернулось, надежно укрываясь от внутреннего взора.
Беспокойство пришло на второй день, когда стало понятно, что состояние тела Владыки после Замещения начало ухудшаться. Замедлилось сердцебиение, токи внутренних жидкостей ослабевали вслед за ним,… тело угасало. Если бы не однозначный запрет на магическое вмешательство, Ум не задумываясь применил бы весь арсенал оставшихся у него и нашедшихся в Зале предметов, способных вдохнуть в лежащее на алтаре тело медленно утекающую жизнь.
А так пришлось вспоминать самому и наскоро передавать товарищам навыки ухода за тяжелоранеными - внешне простые и незатейливые, но требующие известного терпения и такта. Как, к примеру, накормить того, кто не может глотать? И десятки, если не сотни иных "как"…
И потянулись дни, наполненные рутинной, изматывающей, грязной работой - без видимого результата. Поначалу, без устойчивой связи с внешним миром, а теперь уже - когда первой новостью, вместе с корзиной с продуктами стало известие о вторжении пиктийцев - и без надежды на счастливый исход.
Их Императрица - кол осиновый ей в лоно! - поправ все договоренности и традиции, без объявления войны, отдала приказ собравшимся на Большой Смотр войскам перейти роденийскую границу.
Хранитель Ума разрывался между поисками причин поистине эпической неудачи с Замещением, помощью в уходе за телом Владыки и рутинной работой по восстановлению артефактов, в массовом порядке поступавших из действующей армии. Погано, стоит отметить, действующей… Огрызаясь, вырывая куски из плоти вторгшейся орды, роденийцы откатывались от границы все дальше и дальше на восток. Теряя села и города, шахты и мельницы, а главное - теряя людей в отчаянных, но малорезультативных контратаках.
Призрак крушения столь тщательно выстроенного мира, привычного и единственно возможного уже не таился по темным углам - он властно выступал из тени. Лишая мужества, разрывая душу, иссушая разум в бесплодных попытках поиска,… нет, не выхода из немыслимого положения, а хотя бы причины случившегося.