Джеймс отпрянул в сторону. Оглянулся.
На галерее никого не было. Снизу доносилось ржание коней. Он дернул на себя дверь. Она не открывалась. «Ага, значит, западня. Да, здесь бились хозяева, знавшие все премудрости старого замка».
Джеймс сделал несколько шагов вдоль стены и, прижавшись к ней, заглянул за угол башни. Недалеко от поворота галерея заканчивалась глухой каменной кладкой в рост человека.
Неожиданно сильный удар по голове оглушил Джеймса, и он упал, вспомнив в последний миг, что так и не починил в воскресенье Питеру прохудившиеся башмаки.
Более часа зарево костра спорит с голубоватым светом пасмурного дня. А ящики все несут и несут. Их волокут на центральную площадь Рочестера со всех улиц, закоулков, проулков, их вытряхивают в ревущее ненасытное пламя. И желтоватые языки пергаментных списков корчатся, чернеют и застывают. Подбрасывают новые. Много лет эти жалкие листы стерегли святое право сеньора угнетать крестьян, право человека издеваться над себе подобными. И вот нет списков, и, значит, нет этого права, нет повинностей, пошлин, штрафов. Нет господ, нет слуг… Все равны, все свободны, и они собрались сегодня, в субботу, по зову набатного колокола здесь, напротив городской ратуши, на площади, где по такому случаю не торговала ни одна лавка. Люди стоят полумесяцем вокруг костра: пахари, кузнецы, рыбаки, пастухи, медники, землекопы, мясники, сапожники, бедные лавочники, дровосеки…
Тут и странствующий музыкант с длинной, слипшейся бородой. На веревочке, перекинутой через плечо, висит видавшая виды флейта.
Тут и старый богомолец, бредущий из Кентербери. На полях его фетровой шляпы — стеклянные пузырьки со святой водой — свидетельство недавнего прикосновения к гробу великого страдальца Фомы Бекета[37].
У самого костра, рядом с Тайлером — молодая горожанка с алой лентой в волосах, сдерживающей их темный поток. Серые глаза смотрят сурово, подбородок гордо поднят.
В руках у нее копье. Это она привела сегодня на площадь полсотни парней — подмастерьев Рочестера, тех, кто не ищет выгоды, но ищет справедливости. Они помогли расправиться со стражей свирепого городского констебля[38]. Они указали, где спрятаны рочестерские документы. Это Иоанна, отчаянная жена лавочника, пьяницы Ферроза.
— Ты видишь, Тайлер, народ ждал тебя, — заговорил Керкби. — Ты на гребне высокой волны, ты виден всем…
Сквозь рубаху на плече Керкби проступило красное пятно. Никто не знал, что лейтенант ранен. Он и сам забыл об этом во время штурма. Только сейчас почувствовал, как сильно болит плечо, вспомнил, что ни разу не перевязал рану с тех пор, как позапрошлой ночью вместе с Тайлером ездил освобождать узников Баркинга.
…В темноте отряд переправился на плоту через Темзу и углубился в чащу. Лес с каждым шагом становился все гуще, узкая тропа пропадала совсем. Спустились в лощину. Глубокая тишина нарушалась лишь уханьем филина да тонкими всплесками ручья. Вдруг кто-то из идущих впереди поднял руку и остановился. Все явственно услышали голоса там, наверху, на косогоре.
Лошадь Уота Тайлера первой выбралась по откосу. За нею поднялся конь Джона Керкби.
Сомкнутая шеренга всадников, еле различимая в темноте, угрожающе преградила дорогу. Выглянула на мгновенье луна и осветила воинов, вооруженных копьями и облаченных в рыцарские доспехи. Встреча была неожиданной — отряд Тайлера двигался мало кому известными тропами. И тем не менее наткнулся на рыцарей. Отряды сошлись вплотную.
— Кто такие? Откуда? Куда направляетесь? — глухо спросил рыцарь из-под опущенного забрала.
Уот молча ждал, пока его отряд построится для атаки.
— Какого черта загородили дорогу? — крикнул в ответ Керкби.
Рыцарь выступил вперед.
— Эта дорога наша. И здешние леса наши. И тропа, на которой стоит твоя кляча, тоже наша. Мы хозяева поместья!
— Хозяев-то нам и нужно! — поднял копье Уот.
Он размахнулся и пустил лошадь прямо на рыцаря. Удар пришелся в щит, однако рыцаря отбросило далеко в сторону. Тайлер резко осадил лошадь назад, еле увернувшись от двух других всадников. Завязалась схватка. Зазвенели крестьянские копья, заблестели в лунных отсветах мечи. Тр-рах! — при ударе переломилось копье Керкби. Лейтенант выхватил меч и вновь бросился на врагов. Силы были приблизительно равны, но рыцарей надежно защищали стальные доспехи. А крестьяне — в простых полотняных рубахах. В предрассветной мгле разъяренные господа медленно теснили крестьян. Хрипели кони.