В мягких креслах вдоль стен сидели, насупившись, лорды.
— Как случилось, Уолворт, — наконец нарушил тягостное молчание Ричард, — что восставшие оказались в Лондоне?
Длинное лицо мэра еще более вытянулось.
— Сир, я еще вчера приказал поднять мост и запереть на ночь ворота. Олдерменам было поручено расставить стражу.
— И все же бунтовщики здесь. И у нас только шестьсот человек охраны, как утверждает граф Букингэм. А их — тысячи.
— Я бы мог собрать вооруженных людей из богатых лондонцев. Тысяч шесть-семь… И мы бы разогнали этот сброд, — сказал, стараясь показаться уверенным, Уолворт.
Ричард поднял голову.
— Что думает сэр Роберт Ноллз?
— Я думаю, что Уолворт прав, государь. Мы должны напасть на негодяев и разогнать их. Но чем быстрее, тем лучше.
— Воздаю должное вашей храбрости, кондотьер[47]. Похвально, что вы не складываете печати, как Симон Сэдбери.
Архиепископ сидел рядом с Жанной Кентской и графом Букингэмом. С тех пор как он узнал, что его дворец в Ламбете уничтожен, он словно оцепенел и почти перестал говорить.
— Мне непонятно, почему молчат граф Латимер и наш почтеннейший казначей Роберт Хелз, — сказал Ричард. — Как мы успели заметить, бог не обидел их речью, и особенно на Королевских советах.
Латимер пожал плечами. Лицо Хелза не изменилось. Глаза по-прежнему смотрели тускло и ровно.
— Сэр Роберт Хелз пострадал больше всех, государь, — сказал Генри Болингброк. — Только что сообщили, что уничтожено еще одно его поместье — в Хайбери.
— Однако же уничтожен и дворец твоего отца, Генри.
— Я готов отомстить за это и всегда к вашим услугам, ваше величество.
— Я тоже, — схватился за шпагу семнадцатилетний граф Оксфорд.
— Но, государь, оставьте это. Так можно впасть в ошибку, — поднялся с места граф Солсбери. — Разве можно в нашем положении говорить о нападении на восставших? Мы отрезаны от всей Англии со своими шестьюстами стрелками. Вокруг нас бунтовщики. Вчера поднялись люди аббатства Сент-Олбанс. Там появился некий бедняк, отлученный от церкви за греховные мысли, и он верховодит крестьянами. Я предлагаю дать повстанцам то, что они хотят.
Лорды обеспокоенно зашептались. Граф Латимер выразительно посмотрел на короля.
— Вы тоже складываете свою печать, Солсбери? — спросил Ричард.
— Нет, государь. Я считаю, что вам надо наконец взглянуть на вещи трезво и прекратить эту игру со шпагами.
Ричард сдвинул тонкие брови.
— Неужели вы все это говорите всерьез, граф? — спросила с издевкой Жанна Кентская и поднялась со своего кресла. Она подошла к трону и положила руку, обвитую хризолитовым браслетом, на руку Ричарда, подрагивающую на подлокотнике.
Солсбери поднял голову и опустил глаза.
— Государь, — выступил вперед Уолворт. — У вас еще есть верные слуги, которые в состоянии с оружием защитить не только свои разрушенные дома, но и королевство. Приказывайте — мы последуем вашему велению.
Ричард встал, отстранил жестом Уолворта и направился через зал к Солсбери.
— Я н-не ожидал от вас, граф, — сказал он, глядя близко ему в лицо. — Вы, герой Пуатье, блестящий рыцарь, и… так низко падаете в минуту опасности.
— Я падаю, государь, чтобы крепче встать. Другого выхода нет. И если бы Джон Гонт был здесь, он поступил бы точно так.
— Зачем клевещешь на отца?! — схватился за шпагу Генри Болингброк.
— Взгляните-ка лучше в окна, лорды. Мы в огне! Горит вся Англия, — заговорил вдруг Симон Сэдбери. — А ты, Генри, охлади свой пыл. Сейчас он совсем не к месту. Наберись терпения.
— Терпение, терпение! Пусть терпят простолюдины. А ты — изменник! Недаром народ так тебя и прозвал: изменник!
Сидевший рядом с Генри Джон удерживал его за руки.
— Может, ты и меня назовешь изменником? — спросил граф Солсбери.
— Да, и тебя! И Уолворта! И Ленгли, постыдно убежавшего в Португалию! И всех! Вы все предали Англию!
— Успокойся, Генри! Я вам советую послушать Солсбери. Мне кажется, он предлагает то, что нужно, — раздался ровный, негромкий голос Хелза. — Послушайте графа, государь! Вылазка нас не спасет. Быть может, поначалу мы и оттесним бунтовщиков. Но кто предугадает, чем все это кончится. Разве мы жаждем уличной резни? Разве мы хотим обратить наше отечество в пустыню?
Ричард поднялся, подошел к окнам. Оранжевые блики костров вспыхивали на рамах.