Вначале Ладя не мог смириться с такой метаморфозой, но потом осмелел и стал брать у Зельха деньги в счет гонорара.
К дележу барышей прибыл из Словакии Ярда. Зельх шутил:
— Опоздай ты на два дня — и тю-тю твои авторские экземпляры. Все бы продали!
По просьбе пани Катержины Ярославу простили самовольную отлучку. Ярда немного присмирел, на время превратился в чиновника, но писал теперь гораздо больше, чем раньше. Каждый день все острее ставил перед ним вопрос: кем же ты хочешь быть — банковским чиновником или писателем?
Ярду послали на Вышеград со срочным поручением. Возвращаясь в банк, он повстречал своего приятеля — слесаря Франту Зауэра. Они разговорились, зашли в кафе «На Вышинце» и просидели там до закрытия банка.
— Франта, будь другом, — попросил Ярда. — Вот пакет. Я кладу в него визитную карточку. Там банковские документы. Отнеси их в «Славию».
— Хорошо, отнесу, — весело улыбаясь, сказал Франта и, увидев визитную карточку, спросил: — Что ты написал на ней?
— Два слова: «Дружба — врозь!»
Ярда, не заходя домой, уехал в Венгрию.
Спустя несколько дней пани Катержина дрожащими руками распечатала письмо, присланное из банка, и прочла:
«30 мая 1903 года Вы не явились в канцелярию. После осведомления нам стало известно, что Вы вообще выбыли из Праги и что не известно ни место Вашего пребывания, ни время Вашего возвращения.
За грубое нарушение служебных обязанностей мы освобождаем Вас с сего дня от службы и сообщаем Вам, что больше не рассчитываем на Ваши услуги».
Ниже стояла затейливая подпись наивного служки Меркурия — управляющего банком, который думал, что увольняет нерадивого чиновника, и не понял, что этот нерадивый чиновник сам освободил себя от банка и перешел на службу в ведомство чешской сатиры и чешского юмора.
Глава шестая
— Я хотел бы стать месяцем, — проговорил молодой цыган. — Плавал бы там, наверху, и никто бы меня не поймал.
Ярда Гашек сидел в деревенском трактире, доедая гуляш, и задумчиво глядел в окно. Неподалеку от трактира раскинулось огромное кукурузное поле. Ветер мерно качал высокие стебли, они величественно кланялись и столь же величественно распрямлялись, словно танцевали какой-то церемонный танец. Рядом с красивыми растениями особенно жалкими казались глиняные цыганские хибарки, разбросанные по краям поля. В деревне жили венгры, но со всех сторон к ней лепились временные хижинки — полуоседлый цыганский табор. Цыгане мирно уживались с венграми: нанимались к ним сторожами, вели собственное хозяйство, не воровали, а субботними вечерами веселили своих хозяев музыкой и танцами.
Смеркалось. В трактир входили новые посетители. Все они курили и громко говорили об урожае, о болезни коров. Скоро в трактире стало нечем дышать. За синеватой завесой дыма Ярда увидел нескольких человек, одетых по-цыгански. Среди них была совсем юная девушка в лимонно-желтой шали. Старый хромой цыган, замыкавший это шествие, громко крикнул:
— Да здравствует наш депутат, благородный господин Капошфальви!
На присутствующих этот возглас не произвел особого впечатления, видимо, они привыкли к тому, что здешние цыгане участвовали в политической жизни. Ярде это было ново, и он с интересом ждал, что еще скажет старый цыган.
Цыгане пришли в трактир играть, хотя день был не субботний. Из реплик соседей Ярда понял, что сегодня будет петь юная цыганка. Он взглянул на нее и залюбовался: она стояла в стороне от мужчин, настраивавших скрипки, придерживая шаль у пояса изящными руками, на ее груди переливалось монисто, а глаза сверкали ярче блестящей шали и золотых монет. Две толстые черные косы лежали на ее груди поверх мониста, несколько волнистых прядей девушка кокетливо выпустила на висках, и они, прихотливо изгибаясь, обрамляли ее смуглое личико с яркими губами и нежным румянцем.
— Маричка, спой! — кричали посетители.
Цыганка спокойно повела глазами и занялась бахромой шали, то заплетая ее в косички, то распуская. Мужчины начали играть. Старый цыган усердно пилил свою скрипку, извлекая из нее то грустные, то задорные мелодии, остальные вторили ему… Ярда понял, что Маричка — гвоздь программы, дива этой маленькой труппы, и будет выступать последней.