— Айнинг! — крикнул возница и протрубил в рог.
Трактирщик пригласил Ярду к себе, угостил его вкусным, немного горьковатым пивом. Ярда спросил дорогу к развалинам крепости, и трактирщик, весело улыбаясь, привел к столику Ярды гида. По пестроте занятий этот айнингский гид мог поспорить с любым американским бродягой. Бывший унтер-офицер кирасирского полка, он теперь совмещал в своем лице обязанности церковного сторожа, сторожа хмеля, скотобоя, полицейского и гида.
В крепость пошли, когда стало смеркаться. По дороге гид не раз прикладывался к таинственной фляжке, говоря, что это помогает от ревматизма. Лекарство оказалось таким сильным, что вскоре гид потерял способность передвигаться, и Ярде пришлось подталкивать его, чтобы добраться до крепости.
На развалинах гид сам превратился в руину, упал на древние камни и громко захрапел.
Осмотрев римскую крепость, Ярда отправился в Мюнхен, а оттуда — в Швейцарию.
В Швейцарии Ярда из туриста превратился в паломника: он побывал на Боденском озере, в Констанце — местах, где прошли последние дни магистра Яна Гуса, в домике, где Гус жил перед церковным судом, и в Готлибенском замке, куда магистра заточили перед казнью.
Ярда исходил пешком весь Бернский кантон и так обносился, что на него стало страшно смотреть.
Возвращаясь домой, он заглянул в Домажлицы, чтобы навестить Ладю Гайека и разжиться кое-каким костюмом и ботинками. На всякий случай Ярда послал Ладе открытку, боясь, как бы отец Лади, управляющий сберегательной кассой, не упал в обморок, когда к нему в дом неожиданно ввалится бродяга…
В доме Гайеков все сидели за праздничным столом. В это время под окнами раздалось веселое пение:
— Ярда! — крикнул Ладислав и бросился открывать двери.
На пороге появился мокрый и оборванный Гашек в швейцарской войлочной шляпе, увенчанной тремя вороньими перьями. Его сразу посадили за стол. Гость ел так, что за ушами трещало. Жареный заяц исчез в один миг. Попутно Гашек успел наговорить массу комплиментов сестренке Лади и повеселить присутствующих рассказами о том, как он путешествовал по немецким землям. Анекдоты, шутки, забавные истории сыпались одна за другой.
— А пиво у немцев хорошее? — спросил кто-то из гостей.
— Хорошее. Раньше, говорят, было еще лучше. Разве вы не знаете, что из-за него началась Тридцатилетняя война?
Изумленные гости спросили, как это было.
— Это длинная история, — начал Гашек. — Я расскажу ее кратко. В Баварии нет ничего дороже пива. Там и крепости строили, чтобы защищать пивоварни. В одном Нойбурге их пять. Когда в Нойбургскую крепость ворвался первый отряд шведов и захватил первую пивоварню, захватчики выпили все пиво, какое нашли, и свалились замертво. Защитники крепости произвели вылазку, но на пути им попалась другая пивоварня. Нойбуржцев охватил страх: что, если все пиво выпьют шведы? Вместо того чтобы атаковать неприятеля, атаковали бочки с пивом. Тем временем шведы проснулись и захотели опохмелиться. Войдя во вторую пивоварню, они убедились, что там им делать нечего, пошли в третью и выпили все, что нашли, после чего свалились с ног и уснули. Нойбуржцы тем временем очухались, поднялись на ноги и пошли оборонять третью пивоварню, но, узнав, что шведы всё выпили, разъярились и решили отомстить врагу. Они перебили всех спавших шведов, а потом долго праздновали победу а четвертой и пятой пивоварнях. В учебниках истории это называется нойбургской победой…
Гости на все лады комментировали столь мало известный факт Тридцатилетней войны, и все сошлись на том, что, хотя друг Лади странно одет, но человек он веселый и позабавить умеет.
Гашек несколько дней прогостил у Гайеков. Ладя раздобыл для друга ботинки, дал ему свой чистый костюм (высокому Ярде он был маловат) и купил билет до Праги. Гашек поехал домой, уверенный, что за лето австрийские жандармы потеряли его след и совершенно забыли о нем.
Глава десятая
Я предложил сначала описать наше путешествие, продать издателю и вырученные деньги употребить на то, чтобы проверить, во многом ли мы ошиблись.
Пани Катержина делала все, чтобы ее Яроушек меньше исчезал из дома и не бродяжничал. Перебирая в уме родственников, она никак не могла понять, в кого пошел ее сын. Теперь она не упрекала его и молча ждала, когда он остепенится. Пани Катержина никогда не видела, как Ярда пишет. Это происходило где-то вне дома, в том мире, куда она не была вхожа. Ярда приносил ей только номера газет и журналов. Хотя Яроушек часто подписывал свои юморески другими именами, она знала, что писал их ее озорник.