Аппарат прокатился некоторое расстояние и замер.
9
— Ну и? Что вы скажете, ДОКТОР? — ядовито поинтересовался Бруммер у доктора Реллима, — Ваша эфиристика — не сработала!
Честно говоря, шагая от аппарата к молча ожидавшим его людям, Цайт думал о том, что не удивился бы, узнав, что перед самым полетом доктор Реллим исчез в неизвестном направлении, украв столовое серебро и мешок яблок. Тем более что его, как вспомнил Цайт, на испытаниях аппарата и не было.
Однако пухленький доктор неожиданно появился как из-под земли и сейчас с легкой улыбкой выслушивал все возникающие к нему вопросы. А вопросов становилось все больше и больше. Слово «мошенник» еще не прозвучало, но явно витало в воздухе.
— А теперь послушайте меня! — понял Реллим ладонь, — Когда ваша конструкция не взлетала у вас — вы кого обвиняли?
— Но у нас-то она не взлетала, потому что не хватало мощности двигателя?
— И зачем вы ставили маломощный двигатель?
— Но до испытаний мы не знали, что его мощности не хватит!
— Вот. И я до испытаний не знал, хватит ли мощности моего ускорителя. Мало ли что там случилось, может, вы недостаточно его обработали.
Бруммер, только что возмущенно высказывавший недовольство Реллиму, несколько замялся.
— Вы же его обрабатывали, верно?
— Я решил, что это излишняя процедура. В конце концов, я не очень ерю в ваши эфиристические…
Релли воздел руки к небу:
— Он не верит! Эфир не нуждается в вере, он просто есть и все! Если вы влезете в электроустановку с высоким напряжением, то ваши обгоревшие сапоги не смогут никому рассказать, что не верили в электричество! Пойдемте, сотник, я лично посмотрю на усилитель!
10
— Ну вот! — Реллим осмотрел, ощупал и обнюхал решетчатую конструкцию усилителя, притащенную в помещение, выделенное ученым под лабораторию, — Он совершенно не обработан! Разумеется, он не сработал!
— Как вы вообще поняли это? — буркнул Бруммер, все еще не считавший себя виновным, но определенную вину уже чувствующий.
— Если бы вы столько проработали с эфиром, сколько и я — вы бы тоже это поняли. А потом я доработаю приборы… Несите установку!
Установка по обработке эфиром усилителя паровой машины летательного аппарата… в общем, эта штуковина выглядела как четыре медные трубки высотой по грудь человеку — то есть — выше корзины усилителя, обмотанные металлической сеткой серебристого цвета, а сверху, там, где ножки сходились, крепилась площадка с шестеренками и пружинами.
— Вращение диска создает завихрение эфира, потоком опускающееся вниз и оказывающее воздействие на конструкцию усилителя, заряжая ее… — рассказывал Реллим, заводя ключом механизм.
— Какого диска? — не понял наблюдавший за процедурой Цайт.
— Доктор, несите диск!
Бруммер, ворча, что он не мальчишка на побегушках, принес уже знакомый Цайту портфель, тот самый, который он принял за бронированный, щелкнул замками и извлек небольшой, диаметром в ладонь покрытый темно-красным лаком диск с хитрыми вырезами. Судя по тому, с какой натугой Бруммер его поднес к установке — диск был металлическим и тяжелым.
Очень тяжелым.
Крайне тяжелым.
Настолько тяжелым, что Цайт неожиданно понял, за чем охотился таинственный вор, что именно он хотел украсть, что это была за ценность такая.
Да, диск был всего лишь частью механизма, но, в силу каких-то эфиристических причин, его материалом должен был быть определенный металл. Металл, отличающийся высокой плотностью, электропроводностью, пластичностью, стойкостью к кислотам…
Металл, также обладающий одним нефизическим свойством.
Ценностью.
Золото.
Глава 34
Перегрин
Провинция Митчелл. Логан-Крик
6 число месяца Королевы 1855 года
Джонни Дженкинс
1
— Кто это? — с некоторой опаской спросил Хэнк, рассматривая приближающихся к ним людей.
— Золотодобытчики, — пожал плечами Джонни, не видевший смысла гадать до момента, когда стрелки подойдут поближе и сообщат, чего им, собственно, надо. Но дробовик он на всякий случай вскинул поудобнее и приметил подходящее место, где можно славно отстреливаться, лежа за камнем.
Хотя отстреливаться ему и не хотелось.
Стрелявшие подошли поближе и оказались смутно знакомыми. Вон тот здоровяк, что держит к руке ружье с дымящимся стволом — это один из тех, кто приходил к шерифу вместе с Мыльным Гарри. Да и остальные, кажись, из той же компании. Интересно, что им здесь-то надо.
— Джонни Дженкинс, — хмуро произнес один из подошедших.
— Нет, — спокойно ответил Джонни, — Это я Джонни Дженкинс.
Подошедшие — числом четверо — переглянулись, нахмурились, но задираться не стали, довольно-таки мирно представившись и поздоровавшись.
— Что ты здесь делаешь, Джонни? — спросил тот же, что и заговорил первым, назвавшийся Билли Логаном. Получил ли он фамилию в честь городка, городок ли построил какой-то предок Билли, или же эта фамилия была такой же подлинной, как купюра в двенадцать талеров — осталось неизвестным, да и Дженкинсу было плевать на это.
— Охочусь на уток.
— Могу тебя заверить — уток здесь немного…
— Могу заверить в ответ — это не я их всех перебил.
— Их и до тебя здесь не водилось, поэтому мой тебе добрый совет, Джонни — шел бы ты отсюда… туда, где уток побольше.
— Ага, хорошо, — безразлично ответил Джонни, не трогаясь с места. За его спиной тревожно затоптался Хэнк.
— Что-то я не вижу твоей спины, — начал потихоньку закипать Билли.
— Можешь обойти меня вокруг. Только предупреждаю — если тебя интересует не только моя спина, а кое-что пониже — тогда лучше не приближайся ко мне с тыла.
Из-за спины Билли послышались тихие смешки его товарищей, отчего лицо того налилось кровью, что твой помидор.
— Слышишь, ты…
— Билли, Билли, Билли… — раздался голос еще одного человека, подошедшего к недружелюбной четверке. Дженкинс уже давно видел его, отчего, собственно, и не уходил, ведомый любопытством.
Что здесь, посреди заброшенного рудника, делать Мыльному Гарри?
— Сколько раз можно говорить тебе, Билли, что вежливость и доброе слово — гораздо более сильное оружие, чем грубая сила?
Ага. Особенно если вежливость и доброе слово подкреплены грубой силой.
— Не так ли, господин Дженкинс? — обратился господин Ковета к Джонни.
— Я предпочитаю не пользоваться оружием.
— Что, даже настолько безобидным, как вежливость? — Мыльный Гарри демонстративно не обратил внимания на дробовик в руках собеседника.
— Вежливость — достоинство, часто принимаемое за недостаток, именуемый слабостью.
— Знаменитое брумосское образование… Каждая фраза — как афоризм. Могу вас заверить, господин Дженкинс — никто не считает вас слабым, поэтому можете прекратить пикировку с Билли и пожать друг другу руки.
— Да я…
— Билли хочет сказать, господин Дженкинс, что сожалеет о своей горячности. Правда, Билли?
— Да, господин Ковета, совершенно верно.
Билли-возможно-Логан неохотно протянул руку. Джонни спокойно пожал ее.
— Не покажется ли вам грубым, если я поинтересуюсь, что вы, с вашим другом, делаете в этих заброшенных местах?
Ветер, безостановочно дувший над пустынным предпольем рудника, свистну и закрутил пыль в вихревой столб, жалкое подобие торнадо, которые частенько опустошают юг Перегрина.
— Под этими заброшенными местами вы подразумеваете данную конкретную местность или же Логан-Крик в целом?
— Знаете, — ни на секунду не задумался Ковета, — до этого момента я имел в виду только старый рудник. Но теперь я размышляю и над вопросом, что человек вроде вас забыл в этом захолустье?
— А человек вроде вас, господин Ковета?
— Человек вроде меня даже в самом пересохшем колодце сумеет найти воду.