Не «осталась» — умерла в эвакуации…]
— А что, была другая? — Иван вздохнул. — Тут недалеко, на углу Второй линии и Большого — булочная. До войны её так и называли: «У Савичевых».
— Откуда ты-то всё это знаешь?
Иван усмехнулся и ответил просто:
— Кто-то же должен знать. Ладно, идёмте, а то ты, Олег, и чаю толком попить не успеешь.
Они перешли дорогу, метров через двести нырнули в какую-то подворотню и, пройдя через двор, оказались в переулке Репина.
— Вот и прибыли…
Пока Лиза, призвав Николу в помощники, на скорую руку накрывала на стол, Иван с Олегом уединились в маленькой спальной комнате.
— Ты мне прости этот вопрос. — Иван посмотрел Олегу в глаза. — Мы не виделись больше месяца, а теперь и вовсе неизвестно, когда встретимся… Скажи, что произошло у вас с Сергеем? Почему сегодня не было Нины?
Олег с полминуты молчал, прежде чем ответить.
— Ладно, одной ногой я всё равно уже на Тихом океане, — решился он наконец. — Что произошло… После того как вы бессовестно бросили нас на произвол судьбы — больше месяца назад, а на самом деле тому почти два месяца — мы были вынуждены остаться там на ночь… Мосты развели, куда деваться? При этом у Серёги, как ты знаешь, кроме его дивана, лечь особо негде. А нас было, всё-таки, четверо…
Судя по выражению лица, Иван догадался, куда клонит Олег. Хотя он и прикусил нижнюю губу, спрятать улыбку не удалось.
— Тебе уже смешно? Я ведь могу и не рассказывать, потому что, на самом деле, не всё смешно заканчивается, как выяснилось! Я, между прочим, чуть друга не лишился!
— Не обращай внимания. — Иван взял себя в руки. — Рассказывай.
— Рассказывать особо нечего. Явился Григорий Максимович и разбил нас на пары — знаешь, как в детском садике? Дабы сохранить непорочность и нравственную чистоту их жилища, он уложил мою Ольгу со своим отпрыском на диване, а нас с Ниной, соответственно, бросил в стальные объятия своего монстра. Сон был, как ты догадываешься, «глубокий», и встали все через три часа отдохнувшими по самую маковку — как после допроса в священной инквизиции. Но это так, для общего сведения, в качестве предисловия… Что там у них произошло потом, я могу только догадываться. Думаю, родители остались верны себе. Так или иначе, дней десять назад Сергей вручает мне фотопортрет своей «бесприданницы» с просьбой вернуть его ей. Знаешь, как в плохом водевиле: она, говорит, всё поймёт. А у самого глаза — как у побитой собаки. Я фотографию-то взял сдуру, а номер телефона — нет! Звоню ему на следующий день — мама Муся отвечает, что его нет дома. Звоню вечером — снова нет. Раньше хоть в институте встретились бы, а тут — последний гос, что в институте делать? И тянуть с этим заданием тоже — удовольствие ниже среднего. Короче, достал с грехом пополам вшивый билет «на потолок» — на какие жертвы ради дружбы не пойдёшь! В антракте устремляюсь по известному маршруту. А там стоит чучело-пожарный и не пущат. Я к нему и так, и эдак — нет и всё! Потом, правда, сжалился: пиши, говорит, записку — передадим, скажет — пропустим. Легко сказать: пиши. А на чём? Выпросил у билетёрши листок — как фантик. Пишу — максимально кратко: «Нина! Нам необходимо встретиться! Олег». Уже хотел отдать, а про себя думаю: поди-ка поймёт она, что за Олег и зачем с ним встречаться?! Тут ещё мурло это пожарное над душой стоит, ждёт. Сосредоточиться мешает, паразит. Ну, я и поторопился немного с пояснением! Причём без всякой задней мысли, понимаешь?
— Так что, что ты сделал?
— Что сделал…Уточнил. Малость неудачно, правда. Бумажка была микроскопическая. И этот стоит за спиной, торопит… В общем, поставил я запятую и дописал: «который спал с Вами в гинекологическом кресле». А у них же там народ беспардонный… Пока до Нины донесли эту записку, с её содержанием ознакомился весь театр!
Возникший в дверях Никола сообщил, что Лиза приглашает за стол.
Иван пристально взглянул на него… Почему явилась ему вдруг эта неожиданно странная мысль?
Об Олеге он уже не думал. Олег сейчас попьёт чаю и уйдёт из его дома и из его жизни навсегда. Их уже никогда и ничто не будет связывать.
Но почему он тогда, глядя на друга своего Бовкуна, задал себе этот страшный вопрос: неужели и Никола смог бы так… нечаянно поступить? С ним, с Лизой, с их дружбой… Неужели смог бы?
Глава 17
Вечер встречи
Они решили вновь собраться вместе через двадцать лет — учитель и его первый выпускной класс, почти в полном составе.
«Девочки» суетились на кухне, не переставая носиться в комнату с блюдами, салатницами, тарелками, вазами и попутно успевая обсудить свои, женские проблемы.
«Мальчишки», оккупировав лестничную площадку, что-то шумно обсуждали, курили, обменивались какими-то координатами, номерами телефонов, е-мейлами…
Юрий Андреевич Мартынов, не самый удачливый из питерских предпринимателей, и в школе не отличавшийся, как бы помягче выразиться, ни выдающимися способностями, ни особым прилежанием, неожиданно спросил, не обращаясь ни к кому конкретно и в то же время — сразу ко всем:
— А что, сегодня и Антиподы будут? Оба?
Несмотря на шумную атмосферу «парадных обсуждений» этот вопрос расслышали все. И не только его. На какое-то время стало слышно, как за закрытой входной дверью о чём-то спорят девчонки (в комнате или на кухне), а у соседей по телевизору смотрят футбол.
— Наташка говорила, что обещались оба, — нарушил тишину большой и сосредоточенно-немногословный Василий Васильевич Громов. — Белого она не приглашала, но он ей сам позвонил — узнал откуда-то. Слушай, Мартыша, ты же, вроде, пока водочку не пил, а вопросы у тебя уже хорошие! Как всегда…
Из тех, кто определённо должен был быть, не приехали «основные действующие лица», а именно сам учитель и двое, которых ещё в девятом классе он же и прозвал Антиподами. Прозвище сразу закрепилось, и сами носители его ничего не имели против, даже наоборот. Правда, в какой-то момент возник один спорный вопрос, и не вопрос даже, а так, вопросик, который сразу нашёл своё разрешение. «Антиподы» — число множественное, и порознь они оказались тёзками. Предложение «Антипод-1» и «Антипод-2» даже не обсуждалось, поскольку изначально было очевидно, что каждый из них будет претендовать только на №1. Спасибо природе-матушке, создавшей их: одного — русоволосым, другого — тёмным шатеном. Так каждый из Антиподов получил по персональному имени, соответственно — Белый и Чёрный. И когда речь заходила о ком-нибудь из них, то его называли кратко, «по цвету», хотя для одноклассников эти ребята по-прежнему оставались Антиподами.
Но самое удивительное, что они остались ими и в жизни. Закадычные друзья, неразлучные со второго класса, вечные соперники в учёбе, спорте, любви, многократно выручавшие друг друга и готовые один ради другого на всё, превратились в непримиримых врагов: старшего следователя, начальника следственного отдела Регионального управления по борьбе с организованной преступностью подполковника Олега Круглова и крупного криминального авторитета, вора в законе Петра Светловидова, и в уголовном мире известного под кличкой Белый.
— Ну что, братцы-кролики, — выглянула на лестницу хозяйка дома Наталья Петровна Румянова, Наташа. — Ой, соседи пожарных вызовут! Тут не то, что топор — штанга зависнет! Вася, открой вторую фрамугу!.. Не пора ли садиться?
— За что, тётенька? Я чту уголовный кодекс! — запричитал с деланным кавказским акцентом Карен Аванесович Азрумян, симпатяга, весельчак и балагур, любимец всего класса, ныне — владелец автомагазина и нескольких автостоянок. — У меня ж ничего нет, ничего. Сюда и то приехал на «мерседесе» двоюродного брата одной из моих немногочисленных жен. За что же садиться?
— За стол, — с улыбкой ответила Наташа, — пошли.
— Так вроде ещё не все подгребли…
— Я не расслышал, Мартыша, ты у нас нонче лодочник или могильщик? — раздался приятный мужской голос откуда-то с нижнего пролёта лестницы. Мартынов обиженно насупился.