— Хорошо, что вы поплыли с нами, — обратился ко мне громко шкипер.
В воде остались еще семь корзин, и тут оказалось, что одна из них — предел мечтаний для рыбака. На семь крючков попались три тунца, одна малая акула и парусник[Парусник — рыба семейства парусниковых (или марлиновых) отряда окунеобразных. Верхняя челюсть вытянута в виде копья. — Примеч. пер.] с характерным копьем.
Стало уже темнеть. Пошли полным ходом домой. Рыбаки счастливы. На борту, вытащенные со льда, лежали ровненько уложенные одиннадцать тунцов и парусник — всего полтонны, то есть по рыночным ценам около полутора тысяч долларов. Вот это был день! Боб торжественно отрезал у парусника копье.
— По праву принадлежит вам. Вы принесли нам счастье. Может, и завтра поплывете с нами? — смеялся шкипер.
Конечно, я тут ни при чем, и тем не менее мне приятно было слышать его слова. Я очень радовался, что увидел, как ловят рыбу на Гавайях.
— Наверное, продадите эту рыбу отелю для туристов? — спросил я, ожидая утвердительный ответ.
— Ничего подобного, они свежую рыбу не покупают вообще. Продадим тунцов, как обычно, на рынке. Туристам подают что попало. Расхваленное в проспектах блюдо из дельфина махи-махи — на самом деле трехлетней давности макрель из холодильника, от японцев. Не дайте надуть себя.
Наступила ночь. Якорь бросили на прежнем месте, и первая шлюпка снова пробиралась между большими валунами. Бреду по воде. И тут я вдруг вспомнил, что даже не узнал названия суденышка Боба. Утром было еще темно, а теперь и вовсе ничего не видно.
На следующий день у Боба устроили настоящий пир, а затем отправились к месту гибели Дж. Кука. Для меня эта экскурсия имела несколько символическое значение. В начале своего путешествия я натолкнулся на артиллерийские орудия великого мореплавателя, а теперь, когда мои странствия по Южным морям подходили к концу, я шел к его символической могиле на острове, который стал венцом всей его жизни и в то же время последним открытием европейцев в районе Тихого океана. Дж. Кук, несомненно, самый выдающийся первооткрыватель этого района. Его славу разделил весь народ, поскольку прямых наследников вскоре у него не стало. У Кука было шестеро детей. Старшая дочь, Елизавета, умерла в детском возрасте во время первой экспедиции отца, двое сыновей скончались в младенчестве в 1768 и 1772 годах. Третий сын, Натаниель, будучи младшим офицером морского флота, погиб у берегов Ямайки во время урагана вместе со своим кораблем. Другой сын, Хью, студент Кембриджского университета, умер в возрасте семнадцати лет. Младший сын, командир британского военно-морского флота, утонул в 1794 году в порту Портсмут. Примечательно, что пережившая столько трагедий жена Кука Елизавета умерла в 1835 году. Ей было девяносто три года.
Скромный белый обелиск установлен на месте смерти Джемса Кука. Однако большее впечатление производит бронзовая плакетка. Во время прилива ее заливают воды океана, который столько раз счастливо бороздили корабли под его командованием. Кук погиб на берегу залива Кеулакекуа: был убит в стычке с гавайцами. Англичане разыскали его останки лишь после кровавой расправы, которую они учинили над гавайцами, обитавшими на побережье Кона.
«Капитан Клерк, — пишет летописец, — отдал обоим кораблям приказ бомбардировать деревню. В Каурауа начался ад кромешный. Ежеминутно из орудий обоих кораблей вылетало двадцать пять снарядов. Все было в огне и дыму. В воздух взлетали скалы, деревья, дома и человеческие тела. Все это создавало ужасную картину разрушения. Весь поселок подвергся уничтожению. Местность, доселе исполненная покоя и экзотического очарования, превращалась в развалины.
Когда обстрел прекратился, к острову поплыли лодки. Хорошо вооруженные солдаты и матросы направились сомкнутым строем в глубь острова, и каждый оставшийся в живых абориген тут же погибал, сраженный штыком, шашкой или охотничьим ножом. Никому не было пощады. Жертвой англичан становились даже дома, которых огонь не достиг. Пришельцы грабили и поджигали их. Возникали новые пожары, и вскоре все побережье застлал густой черный дым».
Один из офицеров Дж. Кука, непосредственно не участвовавший в этой акции, писал о ней так:
«С сожалением вынужден признать, что, выполняя приказ, наши люди допустили ненужную жестокость и вызвали страшное опустошение. Единственным оправданием может служить то, что они были спровоцированы оскорблявшими и нападавшими на них аборигенами и жаждали отомстить за смерть своего командира…»