- У меня действительно вызывает отвращение, что он ходит безнаказанный, но сейчас мы не можем рисковать безопасностью нашего будущего ребенка. Таким образом, Лорелин не сможет приехать, и я не смогу оставить ее в это критическое время.
- Мне очень жаль слышать это, мистер Маклахлан. Я желаю всего хорошего вам и вашей жене.
Завершив разговор с мистером Дрейком, я нахожусь в бешенстве.
- Блейк Филлипс напал на Лорелин, оставил на ее теле кровавые синяки, пытался изнасиловать. Он бы сделал это, если бы я не пришел вовремя, и он еще собирается выйти сухим из воды.
Мне жаль, что моя мама вынуждена была слушать этот разговор.
- Это неправильно, но, по крайней мере, она сейчас здесь, а не в Нэшвилле. Он не сможет добраться до нее.
- Я еще не закончил с ним.
- Сын, ты ничего не можешь сделать. Я ненавижу то, что этот человек сделал с нашей девочкой, но ты должен отпустить это.
Я начинаю спорить с мамой и отвечаю ей тем же.
- Теперь она одна из нас, а мы защищаем свое...любой ценой.
Но я не договариваю, потому как дверь открывается, и Лорелин везут обратно в палату.
Я рад видеть ее в нормальном состоянии. Я тянусь к ее руке, но она спит, и не шевелится, когда я беру её в свою.
- Я думал, она будет в сознании, когда ее привезут.
- Некоторые люди немного слабы после наркоза. Если она спит немного дольше, чем другие, это не значит, что что-то не так.
Медсестра повторно ставит монитор на ее живот.
- Я ставлю монитор, чтобы убедиться, что у нее нет схваток. Иногда серкляж (прим.пер.: Цервикальный шов, для предупреждения невынашивания у женщин) заставляет матку сокращаться. Если это произойдет, мы должны будем дать ей лекарство, чтобы предотвратить это.
Таким образом, серкляж является шагом в правильном направлении, но это еще не значит, что на этрм все наши опасения закончились.
- Процедура прошла успешно?
- Великолепно. Доктор Сомерсби в течение часа всё вам расскажет.
Я выдыхаю с облегчением. Эта женщина - моя жизнь, а теперь еще и этот ребенок. Не знаю, что я буду делать, если что-нибудь случится с ними.
Глава 25.
Лорелин Маклахлан
Мне требуется какое-то время, чтобы понять, кто сидит рядом со мной. Это Джек Генри. Он держит мою руку, поглаживая большим пальцем верхнюю часть ладони, как он часто это делает.
- Привет, красавица.
- Маклахлан, - хриплю я и понимаю, как болит и першит мое горло.
Я пытаюсь прокашляться, но безрезультатно.
- Можешь дать мне что-нибудь выпить?
Маргарет подходит к моей кровати с чашкой и ложкой. - Медсестра сказала, что у тебя могут быть небольшие проблемы при глотании воды, будь внимательна.
Джек Генри приподнимает мою голову, и тут до меня доходит, что я больше не лежу головой вниз. Я начинаю паниковать, руки сразу тянутся к животу.
- Ребенок? - рука мужа присоединяется к моей на животе.
- Она в порядке.
Маргарет поджимает губы, глядя на Джека Генри.
- Негодник. Это девочка, и ты не сказал мне!
Теперь у него будут неприятности.
- Нет, мама. Мы не знаем пол ребенка. Я думаю, что это девочка, а Лорелин склоняется к тому, что это мальчик.
- О-о.
Хоть я и только что перенесла операцию, но я чувствую себя более менее нормально, чем несколько дней назад.
- Полагаю, все прошло хорошо, раз они позволили мне сидеть?
- Да, доктор Сомерсби приходила около тридцати минут назад. Она сказала, что серкляж будет держать, поскольку твоя шейка матки стала твердой и утолщенной, чем при первом ультразвуке. Мешок вод, вероятно, расширил шейку матки.
Какое облегчение.
Маргарет подходит и целует меня.
- Хорошо, малышка. Я выйду, а вы побудьте вдвоем. Принести вам что-нибудь?
Все, что мне нужно, уже находится здесь.
- Сейчас я ни о чем не могу думать, но всё равно спасибо.
Дождавшись, когда Маргарет уйдет, Джек Генри возвышается надо мной, кладя руку мне на живот.
- Я был так напуган, Л!
Я тянусь к его лицу. Он был слишком озабочен мной и ребенком, чтобы побриться.
- Знаю. Я тоже, но наконец впервые за несколько дней я чувствую, что все будет в порядке.
- Доктор Сомерсби хочет понаблюдать за тобой сегодня и завтра. Если не будет боли и схваток, она выпишет тебя завтра вечером.
- О, Боже! Какое облегчение.
Я не могу дождаться, когда вернусь в Авалон. Поверить не могу, как сильно я соскучилась.
- Я могла бы оставаться здесь столько, сколько понадобится, но, должна признаться, я уже готова уехать отсюда. Четыре дня лежать в этой постели, гляля на эти стены, предостаточно.
- Детка, да ты чемпион. Даже медсестры хвалили тебя, говорили как хорошо ты справилась со стойкой на голове на протяжении нескольких дней, ни разу не пожаловшись.
От моих жалоб Джеку Генри было бы только тяжелее, а мне это ни к чему.
- Для этого не было оснований. Я была готова сделать все необходимое для нашего ребенка.
- Знаю, и это одна из многих причин, почему я так сильно люблю тебя.
Я не должна, но я хочу знать, волновалась ли за нас моя мама.
- Кто-нибудь звонил?
Своеобразный взгляд Джека Генри говорит о том, что вероятно моя мама недостаточно обеспокоена, чтобы позвонить и узнать новости.
- Я связался с Эддисон. Она сказала, чтобы я передал тебе, как сильно она любит тебя и сожалеет о том, что её нет рядом. Эмма звонила. Она любит тебя и думает о тебе и ребенке. Хлоя тоже самое.
- А от моей семьи ничего?
Держу пари, она ничего не сказала об этом даже бабушке с дедушкой. Наверняка они позвонили бы, узнав, что что-то не так.
- Мне очень жаль, детка.
- Всё в порядке, она поглощена им. Я уже привыкла к этому.
Было глупо думать, что она поставит меня превыше него, но это нормально.
Маргарет заботилась обо мне в этом году лучше, чем моя собственная за всю жизнь. Маклахланы - вот моя семья, и они любят меня. А я люблю их.
***
За хорошее поведение меня выписали из больницы - без каких-либо осложнений, боли, кровотечений и схваток, но если что-то подойдет не так, я должна буду незамедлительно вернуться обратно.
Я должна соблюдать постельный режим, вставать могу лишь для того, чтобы принять душ и сходить в туалет. Все остальное я должна делать в лежачем положении. К повседневным вещам я смогу вернуться уже через две недели за одним исключением. Никакого секса. Мое влагалище полностью заполнено, так что ничего не допускается в мой храм. Строгий приказ доктора - одна из немногих вещей, которую нужно неукоснительно соблюдать. И так будет продолжаться пять месяцев.
- Диван или кровать? - спрашивает Джек Генри, когда мы проходим через кухню.
- Я так устала от кровати, что думаю полежу какое-то время на диване. Может быть вместе посмотрим телевизор?
- Конечно! Мама подумала, что тебе может понадобиться что-то удобное на следующие пару недель, поэтому она принесла кое-что этим утром. Хочешь посмотреть?
Маргарет все продумала.
- Да, пожалуйста.
На заметку: позвонить и поблагодарить ее за это.
Джек Генри возвращается с розовой футболкой и парой бело-розовых полосатых штанов.
Обе вещи свежепостиранные и мягкие.
- Поверить не могу, что она их постирала!
- Она всё для тебя сделает, - он передает мне одежду. - Она очень любит тебя.
Мои глаза наполняются слезами, мое сердце болит, но я не знаю из-за гормонов это или из-за той обиды, что я чувствую, когда думаю, как мало моя собственная мать заботилась обо мне.
- Я тоже ее люблю.
- Она знает.
Я переодеваюсь в мою новую пижаму и растягиваюсь на диване, подложив под голову пушистую подушку, ноги находятся на коленях у Джека Генри. Он гладит мне ноги, когда мы смотрим телевизор, и это один из самых скучных моментов, которые мы когда-либо проводили вместе. И мне нравится это - просто быть с ним в нашем доме, ничего не делая. Это абсолютно дерьмофантастически!