Она смачивает бумажное полотенце и передает мне.
- Педиатр тут не поможет.
- Моя жена беременна. Токсикоз, - говорит он гордо.
- О, мои поздравления.
Наступает неловкая тишина. Наверное, она вспомнила, зачем мы здесь. Унизительное положение.
- Врач подойдет в ближайшее время.
Я смотрю на Джека Генри.
- Видишь. Вот почему я пока никому не хочу рассказывать.
Он вздыхает.
- Я понимаю, детка, но, пожалуйста, пойми и меня. Я в восторге от этой новости. Ведь хорошо же рассказать кому-то о том, что моя жена беременна. Это заставляет меня гордиться.
- Ты не можешь постоянно делать что-то только потому, что это хорошо! Вот почему мы сидим в кабинете врача ради гребаного теста на отцовство.
Я раздражена и в любой момент могу расплакаться. Я не должна говорить ему обидные вещи.
- Прости. Я не знаю, что на меня нашло.
- Всё это беременность, любимая. И эта ситуация только всё усложняет.
Он обнимает меня.
- Всего несколько дней и, надеюсь, с этим будет покончено навсегда. И мы будем вместе.
Мы будем вместе. Я хочу этого больше всего на свете, но боюсь суки из прошлого просто так нас не отпустят.
Врач заходит в смотровую с медсестрой. Он вежлив, конечно, не лучшие манеры в мире, но должно быть это из-за того, что он привык работать с детьми. Он берет мазок с внутренней стороны щеки Джека Генри и ставит отметку.
- Всё правильно?
- Да, сэр.
- Хорошо. Как только результаты будут готовы, мы сообщим вам в письме.
- Я бы предпочел, чтобы мне позвонили, - просит он. - Пока дойдет почта, пройдет два дня, а я очень хочу знать результаты.
- Хорошо, но уверен вы захотите получить их и в письменном виде. Я позвоню, и вы их заберете.
Так, вот и всё. Сейчас остается только ждать.
Мы выходим из смотровой и ждем в приемной, чтобы отметиться.
- Тебе понравился врач?
Странный вопрос.
- Нет. А почему ты спрашиваешь?
- Нам понадобится педиатр.
- Ну, что ж, это будет не он.
Я не хочу, чтобы меня запомнили как жену, которая сопровождала своего мужа для теста на отцовство.
- Я хочу женщину-врача.
- А что если наш малыш окажется мальчиком? - спрашивает он.
- Тебе не кажется, что ему было бы неудобно, если бы женщина-педиатр смотрела на его мужской орган?
- Его мужской орган?
- Да.
Правда? Вот как Джек Генри собирается называть пенис нашего сына?
- Не думаю, что будет удобно, если мужчина-педиатр будет смотреть на женский орган нашей дочери.
- Её женский орган? Вот как ты будешь называть это?
Посмотрев друг на друга, мы смеемся.
- Вот до чего сократится наш словарный запас? Мужской и женский половые органы?
- Уверен, так и будет. Посмотри на Эвана, трое детей, и он говорит, как шут.
- Не ожидала увидеть тебя здесь.
Я поворачиваюсь на звук ядовитого женского голоса, но я уже знаю, что это она - Дженна Розенталь. На коленях у нее сидит сын. Она явно недовольна моим присутствием.
- Ты слишком радостная для женщины, чей муж только что представил доказательства того, что он является отцом этого мальчика.
Она указывает на Джека Генри.
- Посмотри на него, Эштон. Это твой папа, и ты очень на него похож.
Эта женщина бредит. Этот ребенок не похож на Джека Генри.
- Не надо, - говорит Джек Генри сквозь зубы, а затем смотрит на мальчика и смягчает голос.
- Не говори ему этого.
- Тест докажет это. Вот увидишь.
- Если это так, то ты представишь меня должным образом, а не стоя в коридоре врачебного кабинета.
- Следующий, - кричит администратор, и мы подходим, чтобы заплатить за визит.
Джек Генри складывает квитанцию и засовывает её в карман пиджака.
- Не оглядывайся, даже если она что-то говорит. Просто уйдем отсюда.
- Хорошо.
Он кладет мою руку в свою и ведет к выходу.
- Эштон, скажи папе и злой мачехе до свидания.
Он чувствует, что я сейчас развернусь и отвечу этой суке.
- Не делай этого, Л. Словесно или физически атакуя её, плохо отразится на тебе. Она только этого и добивается.
Он прав, но так чертовски трудно это сделать.
- Я в порядке.
Я выпрямляюсь и высоко держу голову.
- У меня всё хорошо. Правда.
Он отпускает мою руку, и я жду, пока мы не окажемся в машине, чтобы распаться на части.
- Почему ты всегда трахаешь сумасшедших? - он смотрит на меня, но не отвечает. - Черт, Маклахлан. Сначала Одри, теперь она. Две из двенадцати являются твоими фанатиками. Три из тринадцати, если включить Лану. Что ты делаешь с этими женщинами, чтобы довести их до безумия?
- Мы можем не говорить о других, и что я сделал им?
- Конечно. Я всё равно не хочу знать.
- Всё, чего я хочу, так это сконцентрироваться на тебе и нашем браке, - он кладет руку мне на живот. - И на малыше.