– Это часом не на той, с которой тебя турнули? – усмехнулся Забарин.
– И не турнули, а интеллигентно попросили, – засмущалась бойкая журналистка.
– Ну да, ну да, под ручки вывели! Помню, – посмеивался он. – Ладно, обойдешься без твоего «особого».
Забарин же не знал и не догадывался даже, что Лена втихаря книжку готовит! А Ленке ужасно, прямо до визга нетерпеливого, хотелось поговорить с этим Арбениным! Вот трава не расти!
Трава расти не перестала, интервью упрямый мастер не дал. Бирюк какой-то!
Четыре месяца назад Елена Алексеевна робко вошла в начальственный кабинет и вручила Забарину рукопись книги с фотоматериалами к ней.
– Да ты что?! – поразился Николай Васильевич. – Ну, Елена Прекрасная, ты даешь! Поразила!
Полистал, просмотрел, поднял на девушку взгляд поверх очков.
– Дела задвину, читать буду! Иди, не мешай!
Книжка получилась на славу!
И снимки прекрасно вышли, а текст читался, как художественная литература, и все же Лена Невельская постоянно сомневалась в своей объективности, думала, что можно было лучше, сильнее. Переживала ужасно!
На презентации стакан с водой опрокинула, облив новенькие туфли, микрофон уронила, оглушив всех присутствовавших, спотыкалась, толком сказать ничего не могла, только улыбалась смущенно и все думала: «Да кому эта книга нужна-то на самом деле?! Специалистам разве? Да и им на кой, они и так все про свою работу знают!»
Оказалось, что нужна. Да еще и как!
Приехала уйма народу, и Ленка давала автографы, подписывала книги, раскраснелась вся, не различала лиц, мелькающих перед ней, кивала как заведенная, не понимая, что ей говорят и о чем спрашивают. Василий Федорович стоял у нее за спиной, собирал и «складировал» букеты, подарочки и периодически дергал мать за локоть, чтоб не нервничала так уж.
Единственное, о чем Лена умолила Николая Васильевича, – никакой съемки! Ни камер, ни фото, даже личных. Вот просто нет, и все!
– Как это? – возмутился он.
– Ну пожалуйста-а-а! – чуть не плакала сотрудница. – Никакой, пардоньте-с, прессы! Не хочу!
– С ума сошла! – ругался Забарин. – А пиар любимого журнала!? Это же общественное мероприятие, мы же похвалиться обязаны!
– Ну, Никола-а-ай Василич… – канючила Лена.
– Дрейфишь? – понял он.
Не то слово! Лена пребывала в устойчивой уверенности, что никто не придет, кроме коллег и родных-близких, никто не придет, и позориться из-за провала не хотела.
– Ладно уж, – смилостивился Николай Васильевич, – пару фотографий для внутреннего пользования, а презентацию повторим по полной программе, когда книга пойдет в продажу по регионам. Тогда уж не отвертишься! И перестань дрейфить!
А через пять дней после презентации Забарин вызвал Лену к себе.
– Не знаю, нужно ли это тебе сейчас, – с сомнением начал он, – но позвонил твой Арбенин недоступный. Сказал, что прочитал книгу, приятно поражен столь глубоким анализом и искренним уважением к их профессии. Именно так и сказал, ничего более. Выказал готовность с тобой побеседовать.
– Да вы что?! – обалдела Ленка.
– А что ты так возрадовалась? – остудил Забарин. – Серия статей давно закончена, книга вышла. За каким чертом тебе сейчас это интервью?
– Я что-нибудь обязательно придумаю! – ликовала Елена Алексеевна.
– Ну-ну, – выказал сомнения Забарин, – он предложил встретиться в кафе, сейчас скажу, в каком…
Николай Васильевич порылся в своих записях на столе и назвал кафе.
– Знаю, – кивнула Лена, готовая прямо сейчас и отсюда стартануть на встречу.
– Пойдешь?
– Обязательно!
– Ну как знаешь. Подойдешь к администратору, он тебе столик укажет. В двенадцать дня. В воскресенье.
Трепетно ожидаемое воскресенье настало, и Лена подъехала к нужному кафе в центре, высматривая место для парковки.
Легко и просто! Воскресенье, двенадцать утра – да пожалуйста, хоть упаркуйся весь!
Звеня от предвкушения, улыбаясь жизнерадостно, Елена Алексеевна сдала плащик в гардеробе и подошла к метрдотелю.
– Я Невельская.
– Вас ожидают, – приветливо улыбнулся он, – я провожу. Прошу сюда.
Они прошли через большой зал, почти пустой в это время, лишь несколько человек за столиками. Метрдотель впереди, указывая дорогу, Лена сзади, по-девчоночьи волнуясь, понимая, что никак не может перестать улыбаться. Несколько колонн в римском стиле с легкими шторками между ними отделяли большой зал от более камерной части, где возле окон располагались три столика.
– Прошу, – остановился мужчина, пропуская Лену вперед.