В благие времена детства человечества сознание людей не было затоплено потоками грязной информации, не было изуродовано теле- безумием, не было исковеркано идеологиями. По древней земле не ходили вскормленные пенициллином лишние люди. Жили те, чья иммунная система доказала право на жизнь. Да и те не заживались – человек в сорок пять не был ягодкой опять, но был штучным явлением. Прервать жизнь могли: копьё неприятеля, укус змеи, эпидемия, навет подлеца. Древние знали это, поэтому ценили каждый новый день – следующего могло и не быть… Если тебе утром светит солнце – цени это и будь счастлив! Встречая друг друга, греки не говорили: «Здравствуй!», они гововори: «Радуйся!»
Но мы с Вами, Серкидон, люди, изуродованные цивилизацией, переселяться в Древнюю Грецию мы не будем. Боюсь, древнегреческий мне уже не одолеть… Ну, хорошо, допустим, одолею, освою стилос и напишу философский труд «Берегись письменности!», развивая идеи Сократа. Уверен, Аристотель окажет мне любезность и напишет дружеское вступление. Но дальше-то что делать с этой гениальной работой, полной провидческих прозрений? Она же в одном экземпляре! Редакций – нет. Канальи переписчики заламывают такие цены, что гетеры им завидуют… Хлебнём мы с Аристотелем, горюючи, разбавленного винишка, и на этом моя карьера грамматика закончится.
А с Вами может приключиться и того хуже. Вы-то прибудете в Афины с мечтой посетить по дешёвке, всего-то за две драхмы, государственный публичный дом, а Вас, молодого и выносливого, мобилизуют воевать с Александром Македонским. Или начнёте Вы во время жертвоприношения тихо бубнить: «Не троньте зверюшек! Зевса нет! Долой Афродиту! Религия – опиум греческого народа!» – и – готово дело – донесут на Вас. Тогда донести – было гражданским долгом. Поволокут на холмик да правёж, а есть ли у Вас, что сказать в оправдание?.. Вот то-то и оно!
Заключим так: если Александр Иванович Корейко66 (по планам О.Бендера) должен был утешиться поговоркой «Бедность – не порок», то мы с Вами (со слезами на глазах) будем повторять: «Где родился – там и пригодился».
О чём мы с Вами?.. Да-да-да, я оставил Вас в тревоге за судьбу Фрины…
Ну так продолжим судебное заседание. Слова защите. Приветствую Вас, благородный Гиперид! Успеха вам!
«Гипирид для начала коснулся личности обвинителя, напомнив, что он, обвинитель, так и не разобрался с долгами отца. А потом, ему ли, похотливому, говорить о нравственности? Всем известно, что к публичным девушкам ходит он регулярно. И в означенном выше увеселительном доме имеет он знакомства, иначе как бы обо всём происходившем узнал? По сути вопроса, юноши, любезно согласившиеся дать показания, были в ту ночь, по их же словам, изрядно пьяны, а в таком состоянии сложно что-то воспринять так, как оно было на самом деле. Все доводы обвинения сводятся к тому, что женщина, которая смиренно стоит перед нами, спела песню и съела ложку похлёбки. Есть ли это преступление? Фрина угостила всех собравшихся за свой счёт, велела раздать еды и питья всем поровну, употребив слово «Распределитель», так называют почитаемого всеми нами Диониса67. Как можно Диониса называть «новым богом»? Хорошо известно, что Фрина, дочь Эпикла, посещает храмы, приносит жертвы и чтит афинских богов. Неужели наш славный город обратит своё могущество против беззащитной женщины, потакая злобным прихотям её недругов?..»
Квёлые заседатели. Погода осенняя. Наверху холма – ветерок. Стали срываться капли дождя.
Гиперид понял, что времени у него немного. Заседателей надо было будить. Оратор оглядел Фрину и решился проделать трюк, который более в судебной практике не повторялся:
«… резким движением он сорвал покрывало, и показалось прекрасное лицо Фрины, ее блестящие золотые волосы, разделенные на прямой пробор и собранные сзади. Голова и прическа свободной женщины, а не рабыни.
– Это – женщина! – вскричал Гиперид. – Любуйтесь ею! Любуйтесь, говорю я вам, настоящей женщиной!
Он снова взялся за ткань, скрывающую тело Фрины.
– Смотрите!
Он расстегнул застежки на ее плотном плаще, скинул его и таким же молниеносным движением разорвал тонкий льняной хитон, под которым не было ничего, даже нагрудной повязки. Взорам открылась прекрасная грудь Фрины. По мере того, как Гиперид продолжал свою речь, порванные одеяния медленно падали наземь, постепенно обнажая ее совершенное тело, – казалось, мы наблюдаем за рождением божества. И правда, Фрина была похожа на Афродиту, выходящую из морских волн, – складок черного плаща и кипенно-белого хитона, которые сперва колыхались на уровне ее бедер, потом – колен и, наконец, опустились к маленьким ступням. Словно очищенный от коры ивовый прутик или весенний бутон, появившийся из зеленой почки, Фрина, нагая, божественно сложенная, стояла среди нас. Не из золота и бронзы, а из плоти и крови была сделана эта чудеснейшая из статуй.
67
Дионис, младший из олимпийцев, бог растительности, виноделия, производительных сил природы, вдохновения и религиозного экстаза.