Попробую перевести с философского языка на бытовой.
Женщину, пленяющую мужчину, но не сразу, сравним с цветком, который распускается с каждым днём всё роскошней и этим привлекателен. Женщина-красавица сразу показала себя в полном цветении и далее может предъявлять к осмотрению лишь то же самое, всё менее радуя падкий на новизну мужской взгляд, а затем и вовсе начнёт терять лепесток за лепестком. Ведь известно: у всего, что расцвело в полную меру (акме!) одна дорога – к увяданию.
Далее примите рассуждения ещё одного сложного и требующего пояснений философа – Сёрена Кьеркегора. Из «Дневника обольстителя»: «Божественное преимущество эстетики именно в том, что предмет её исключительно прекрасное: изящная литература и прекрасный пол…»
Вынужден прервать цитату. Думаю, намеренно Кьеркегор сделал автора записок излишне восторженным и мало осведомлённым в вопросах эстетики. Трудно предположить, что датский философ не знает, что эстетические категории ходят парами, как воспитанники детских садов, и одна из этих пар – «прекрасное-безобразное». Эстетика – наука контрастов!
«Я восхищаюсь, видя, как солнце женственности и красоты, сияя бесконечным разнообразием переливов, разбрасывает свои лучи во все уголки мира. Каждая отдельная женщина носит в себе частицу этого всемирного богатства, причём всё остальное содержание её существа гармонически группируется около этой блестящей точки…»
Это и есть та сама умеренная северная женщина, у которой одна блестящая точка (мы с Вами назвали её прекрасным нечто), а остальное выдержано в спокойных тонах, призванных не ослеплять сразу мужского взора.
«В этом смысле женская красота бесконечно делима, но каждая отдельная частица её непременно должна находиться, как уже сказано выше, в гармоническом сочетание с внутренним содержанием женщины, иначе от неё получится неопределённо смешанное впечатление – как будто природа задумала что-то, да и не выполнила…»
Вот тут мы опять столкнулись с мыслью о том, что внешнее женское должно быть гармонически связано с женским внутренним.
Далее обольститель даёт длинный список «блестящих точек», около которых женщина может сгруппировать свой образ:
«У каждой женщины есть нечто (добрались и до «нечто») своё особенное, принадлежащее одной ей; например, весёлая улыбка, лукавый взгляд, поклон, шаловливый нрав, пылкое волнение, тихая грусть, глубокая меланхолия, земное вожделение, повелительное мановение бровей, тоскливый взор, манящие уста, загадочное чело, длинные ресницы, небесная гордость, земная стыдливость, ангельская чистота, мгновенный румянец, лёгкая походка, грация движений, мечтательность, стройный стан, мягкие формы, пышная грудь, тонкая линия, маленькая ножка, прелестная ручка… – у каждой своё, не похожее на то, чем обладает другая».
Что же предлагает нам Сёрен Кьеркегор? Это не красавица, где много дано в одни руки, это не дурнушка, где всё из рук вон плохо. Дан наиболее распространённый вариант земной женщины, в которую может влюбиться грешный мужчина, заметивший блестящую точку и догадавшийся, что блестит она неспроста. Да и блеск этот – отблеск. Чего? Об этом в другой раз. А пока примите сказку от Владимира Краковского:
БЛИЗНЯШКИ
Жили-были девочки-близнецы. И всё –то у них было одинаковое: и осанка, и походка, и глазки, и носики, и губки, и ушки. И волосы у них были одного цвета, и ножки – одной длины. И голоса были схожи до последнего обертона. Но только одна была красивая, а вторая – нет. И те люди, которые могли разглядеть красоту, легко их отличали. А – остальные путали.
Всё, Сёрен… пардон, Серкидон! Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.
-43-
Приветствую Вас, Серкидон!
Не хотелось бы, чтобы наш долгий разговор о красоте делал Вас некрасивым. Не надо морщить нос и cкрежетать зубами. Скоро мы оставим тему, оказавшуюся столь сложной и для Вас, и для меня.
Начинали мы с Вами, как помниться, от Толстого, а ближе к концу вспомним и о Достоевском. Фёдор Михайлович – самый цитируемый автор, если речь идёт о критериях Добра, Истины и Красоты.