Запомните эти слова и, если захотите похудожествовать, наведите для начала порядок в собственной душе. Многие нынешние горе-художники даже заглянуть в душу опасаются. Оно и понятно почему, там Авгиевы конюшни, не мытые, не чищенные… А что касается красоты мира, то ныне модно её обходить сторонкой. Из всех углов вытаскивают мерзости и уродства…
А теперь из тёмного настоящего отправимся в солнечную Италию.
1755 год. Иоганн Винкельман – в Риме. Чудо произошло. Опытный журналист тут же написал бы очерк с названием «Человек на своём месте», заядлый картёжник вздохнул бы завистливо: «Пошла карта мужику…», товарищ Сталин сказал бы: «Жить стало лучше, жить стало веселее26», а с моей невысокой колокольни дело обстоит так: судьба спохватилась, вспомнила об Иоганне и стала сгонять милости к нему, словно пташек к кормушке.
Началась вторая, результативная часть жизни Винкельмана. Если Татьяна Ларина писала Онегину: «Вся жизнь моя была залогом//Свиданья верного с тобой», то Иоганн мог бы написать Вечному городу, что его малозначимая и бестолковая жизнь была не только залогом, не только прологом, но и черновиком, а вот теперь-то…
И всё поначалу благоприятствовало: откуда ни возьмись, появились и добрые друзья, и единомышленники, и могущественные покровители. Винкельман тут же был и обустроен, и обеспечен, и обласкан. А когда у человека (переосмыслим русского классика) прекрасное жилище, прекрасное жалование, прекрасная работа, тогда у него всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли.
Судьба щедро воздала Иоганну за вынужденный простой в «германии туманной»27. Годы, проведённые на Аппенинском полуострове, стали самыми напряжёнными, плодотворными и знАчимые в жизни учёного. Он жадно впитывает познания, анализирует, систематизирует, путешествует (Неаполь, Пестум, Геркуланум), участвует в раскопках, а потом и принимает на себя ответственную обязанность – составлять планы раскопок. «Огонь в начертании планов, – говорит Винкельман, – но холод в исполнении». Вот так, умело сочетая «лёд и пламень»28, шёл к славе этот незаурядный мужчина.
Слава пришла к нему с выходом в свет в 1764 году книги «История искусства древности». Это и есть то знаменитое сочинение Винкельмана, о котором упомянул граф Толстой.
Трудами учёного заинтересовался высокий престол. В упомянутом труде Гёте читаем: «… однажды мы видим его в знаменательном общении с главою церкви; на долю Винкельмана выпадает совершенно особая честь: разрешение прочитать папе некоторые места из «Monumentiinediti» таким образом, он и здесь достигает высшей почести, какая может выпасть на долю писателя»29.
Можно сказать, что герой нашего повествования был с папой «на дружеской ноге».
Стоит ли удивляться тому, что через некоторое время Иоганн Винкельман уже президент древностей города Рима, письмоводитель Ватиканской библиотеки и член Лондонской академии.
Тут-то о нём припомнили на родине. Фридрих Великий предложил должность библиотекаря и хранителя Кабинета медалей и Древностей. Но развращённый знаниями о демократии Древних Афин, мягким климатом и дружеством окружающих людей Винкельман отказывается возвращаться в отсталую феодальную Германию, в «деспотическую страну», где он «ощущал рабство больше, чем другие». Учёный уже отметил для себя, что «выдающиеся античные мастера создали свои шедевры не только благодаря таланту и прилежанию, не только благодаря счастливому сочетанию нравов и климата, но, прежде всего, благодаря сладкому чувству свободы, которое возвышает душу художника и питает её великими идеями».
Если бы смелый вольнодумец высказал подобную критику в адрес советских порядков в культуре и общественной жизни, его немедленно доставили бы в Кремль, и вдумчивый И.В. Сталин имел бы с ним неторопливую беседу. Вернее, нет. Трудно беседовать, с кляпом во рту. Иоганн – молчит, говорит Иосиф:
«Интересное дело, Лаврентий30, товарищ Винкельман считает, что советские скульпторы несвободны в своём творчестве. Ему не нравится девушка с веслом. Эти ошибки происходят из того, что товарищ Винкельман не владеет марксистским подходом к искусству и не понимаем, что такое свобода, а что такое несвобода. Я думаю, правильным будет с нашей стороны помочь разобраться товарищу Винкельману в этом вопросе. Десять лет лагерей… Что ты говоришь, Лаврентий? Ну, хорошо, пятнадцать лет, проведённых в лагере, помогут товарищу Винкельману разобраться в своих ошибках полностью. Когда он попадёт на Колыму, он сразу поймёт, что такое несвобода. А когда по истечению срока наказания освободится… если освободится, он поймёт, что такое свобода. Я правильно говорю, Лаврентий?..»
26
Выступая на Первом всесоюзном совещании рабочих и колхозниц в ноябре 1935 И.В.Сталин сказал: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живётся, работа спорится». Примечательно, что слова были произнесены в период массовых репрессий.
29
Пребывaние Винкельмaнa в Риме в большей чaсти совпaло с прaвлением Бенедиктa XIV, который возглавлял католическую церковь с 1740 – 1958гг.
30
Сочинитель писем имеет в виду Лаврентия Павловича Берия, государственного деятеля, входившего в «ближний круг» Сталина.