Итак, связанная с властью страстей над человеческой душою роскошь, которая необходимым образом приводит к духовной расслабленности, по общему мнению отцов Церкви, – является злом. Однако, как мы видели, стремление производить плоды труда красивыми, при надлежащем устроении души делателя, есть благо, и представляет собой следование Божиему замыслу о человеке и его труде.
10. Красота и обожение
Однако высшее предназначение человека, согласно православному вероучению, это обожение – непосредственная причастность и видение Бога христианином, результатом чего является усвоение обоживаемым человеком Божественных свойств. И в рамках церковного предания разработано цельное учение о красоте в контексте темы обожения человека, о чем мы сейчас и будем вести речь.
Согласно учителям Церкви, поскольку человек сотворен по образу Бога, в нем есть нечто сродное Божеству, то, что и позволяет ему – при содействии Божественной благодати – обоживаться. Это «сродное» Богу начало нередко понималось отцами Церкви как душевно-духовное (умное) начало в человеке. Обожение – очень сложный и трудный, но необходимый для каждого из нас процесс, поскольку к обожению преуготовил Бог каждое человеческое существо и для обожения Бог производит на свет каждого человека. Восхождение к Богу предполагает постоянную борьбу человека со своими страстями, препятствующими его восхождению к Божеству и тянущими его к ложной красоте страстных искушений. Однако в результате соединения (без слияния) с Богом человек и обретает истинную и высочайшую Красоту. По слову святителя Григория Богослова, «душа есть Божественная некая струя и приходит к нам свыше или вся, или властитель и правитель ее — ум, то у нее одно дело единственно естественное ей — парить горе, вступать в общение с Богом, непрестанно устремлять взор к сродному, как можно менее порабощаясь немощам тела, ибо тело и само стремится к земле, и душу влечет долу, вводит в это приятное скитание по предметам видимым, в это омрачение чувств, в котором душа, не управляемая разумом, постепенно погружаясь, падает ниже и ниже. Но если владеет ею ум и часто, как уздой, сдерживает словом, то, возвышаемая им, может быть, вскоре достигнет она священного Горнего Града, и наконец, получит и желаемое ею издавна, то есть, прошедши все завесы, все нынешние тени, все здешние гадания, все отражения красоты в зерцалах, непокровенным умом узрит непокровенное Благо, каково оно само в себе, и прекратит свое скитание, насыщенная светом, которого желала сподобиться, и возобладав там высочайшей красотой»120.
Согласно святителю Григорию Паламе, если способность к знанию имеет место и когда человек подвержен различным страстям, то способность ума воспринять Божество, то есть Божественный свет – такую способность святитель Григорий называет «умным чувством» – актуализирующаяся, когда ум человека освобождается от страстей, соотносится со светом, излучаемым огнем. Соединяясь с Божественным светом, ум сам как бы становится им и видит в себе и во всех видимых вещах этот разлитый свет121. Достигшие этого состояния люди становятся равными ангелам122. Деятельность ума у таких людей успокаивается, ум становится пассивным и полностью проникается Божественным действием123. Это состояние отличается от состояния, когда рассудок пребывает в естественной активности так же, как обладание отличается от знания124. На высшей стадии единения с Богом человек, превзойдя собственную природу, осознает себя Богом; его ум и тело воспринимает Божии свойства, и такой человек становится способным к чудотворениям, прозорливости, знанию того, что происходит где-то далеко и т. д.125 Люди, достигшие такого состояния, становятся богами по благодати – как Бог, безначальными, бесконечными и нетварными126. Следуя прп. Максиму, свт. Григорий говорит о единой энергии Бога и святых127; святые не только причаствуют Богу, но и сами являются источником Божественности128.
Об этом состоянии – предельном и наивысшем из возможного для человека, когда человек, воспринимая беспредельную красоту Божества, становится богом, не переставая при этом быть человеком, преподобный Максим говорит следующим образом: «[Душа] непосредственно вкушает то, что превыше мышления… Вид нетленной пищи [предназначен] для сохранения дарованного ей боговидного совершенства. Благодаря явлению беспредельной красоты этой пищи, [душа] воспринимает в себя вечное и тождественное благобытие, которое поселяется в ней; она становится богом по сопричастию с Божией благодатью, прекращает всякие действия ума и чувства, и вместе с этим в ней прекращаются естественные действия тела, сообоженного с душой по соответствующему ему причастию в обожении»129.