Верка о своей работе тоже вспоминала. Упускать клиентов было нельзя. Хотя бы самых главных, в смысле денежных. На исходе беременности уже смоталась в Москву, постригла их, они с ужасом косились на Веркин живот и оценивали ее старания. Через неделю пора опять за работу. Чувствовала она себя нормально. После родов дамы ей звонили, поздравляли с дочерью, она обещала выбраться их постричь. Практику в городе Верка почти свернула, оставив пять постоянных клиенток. Ей этого вполне хватало. Здесь было проще. Мать посидеть не откажется, молоко она оставит на кормление.
Михаилу было сказано, чтобы в следующие выходные не приезжал. Верка сама поедет в Москву. Работать. Он удивился, пытался отговаривать, потом понял, что бесполезно. Верку он отчасти понимал, бизнес есть бизнес, у каждого он свой, а законы одинаковы — расслабляться нельзя. Брать ее на свое полное содержание он не то что не мог, а понимал, что она не согласится. В воскресенье Верка уговорила его уехать домой. И что ты завтра рано потащишься, мне тебя жалко. Аргументы выдвигала хоть и убедительные, но Веркино поведение его насторожило. Он уже почувствовал себя лишним в жизни этой маленькой семьи. Но действительно устал за последнее время, это ей хоть бы что, а он уже не мальчик, поэтому уехал и лег спать пораньше, особенно не вдаваясь в тонкости Веркиного поведения. А той руководила больше интуиция, смутные неопределенные предчувствия или просто любовь. Даже если он не придет, она хотела остаться наедине со своими мечтами. Михаил ей мешал.
Но он пришел. К семи часам Верка была уже в страшном напряжении. Она успела вымыть голову, сделать прическу, а также приоделась, удивляясь самой себе. В обтягивающем неброском платьице она была похожа на девочку, если бы не грудь — большая, тяжелая. Верка упаковала ее в новый лифчик, грудь выдавалась вперед, бросаясь в глаза. Услышав звонок в дверь, Верка чуть не подпрыгнула, а когда пошла открывать, коленки у нее подгибались, сердце зайцем забилось, словно хотело выпрыгнуть из платья. Женские нехитрые уловки не пропали даром — за дверью действительно стоял Саша. Послан он был сюда не без опасений, со всеми мерами предосторожности и только в силу крайней необходимости. Сын дома орал как резаный, успокоить его Марина могла все-таки лучше, а никого другого под рукой не оказалось. Напутствуемый грозным предупреждением сбегать быстро туда-обратно — ребенка кормить пора, он отправился по указанному адресу. Болтливая Марина, рассказывая ему о пережитых ею в борьбе за ребенка страданиях, упоминала и о соседке по палате — наглой молодой шлюшке, живущей на содержании у старика, хамке и так далее. Он, правда, не мог понять, почему эта молодая наглая хамка отдает им молоко, но сильно и не задумывался. Бульдожья хватка жены была ему хорошо известна. Если та захочет, отвязаться трудно. А теперь шел, радуясь уже тому, что вырвался из дому, который в последнее время превращался в ад. Марина нервничала, совсем опустилась, не следила за собой. Он помогал ей, как мог. Стирал белье, мыл полы. Тоже был и усталый, и сонный. Нашел без труда нужный дом и квартиру, позвонил. За дверью стояла девчонка. Он сначала не понял, кто это, до того она была не похожа на кормящую мать. Молодая, с короткой стрижкой, тонкая, как хворостинка, с большой, обтянутой тонким стрейчем грудью. Спросил имя.