Он замолчал, зеленые глаза смотрят на меня и вроде бы мимо. Мой взгляд метнулся к колбе в соседнем помещении. Гном хочет сказать, что не причастен к ее смерти, но предположительно ее тело в соседней колбе говорит об другом. Пускай я даже не помню, как выглядел мой великанский дедушка, но он не мог быть моим отцом, хотя бы потому, что казался очень старым. Гном хочет меня запутать, голову запудрить и заставить ему поверить, но я на такое не поведусь.
– Я позабочусь о тебе, – приторным голосом проговорил он и еле ощутимо коснулся моей щеки, но я сразу отстранилась. – Ты именно там, где и должна быть.
– Где? На месте подопытного кролика?! – взрываюсь от его слов. – Нет уж, увольте, я могу с этим поспорить! Ни я, ни мой ребенок вам не достанется!
– Помнится, Лари говорила так же, ну и где она теперь? – с ухмылкой произнес он, слегка кивая в сторону соседней комнаты.
Я качнулась и заехала чертову гному коленом в его рыжую голову. Он даже упал, проехав пару метров на боку и вскрикнув от боли. Огр на это никак не отреагировал, так будто ему все равно. Я дернулась, чтобы вырвать свою руку, но ее как камнем зажало. Мелькнула мысль о том, чтобы выпустить ауру великана, но она исчезла с пониманием, что я попросту не могу. Тем временем гном приподнялся, напугав меня своей кровавой клыкастой ухмылкой, кажется, я начинаю понимать, почему люди всегда так вздрагивали, когда я улыбалась.
– Я предупреждал тебя, – как-то очень довольно заявил он, затем уже закричал на огра. – На стол ее!
Огр послушно потянул меня к свободному столу, опустил на него, но руку не отпустил. Соскочила со стола, но он снова забросил меня туда с такой силой, что перелетела через стол, и чуть плечо не вывихнула, вскрикнув от боли.
– Руку! – громко крикнул гном.
Сам гном не спешил приближаться к нам, скинул старую ткань с ещё одного стола. Огр ухватил за руку пониже локтя, затем прижал ее к столу, заставляя стоя на коленях вжаться лицом в грязную ткань. Лицо закрывают мои спутавшиеся волосы, я не вижу, но слышу, как он точит лезвие об камень. Медленно подходит к столу, по моей спине проходятся мурашки. Упрямо поджимаю губы, ничего я выдержу, бывало и хуже. Гном нагнулся к моему лицу, от него мерзко воняет формальдегидом. Убрал волосы с моего лица, для него важно, чтобы я видела то, что сейчас произойдёт, или же он хочет видеть мою боль, наслаждаться ею.
– За свои действия нужно отвечать, – сладко произносит он, обжигая дыханием мою щеку.
Отстраняется, медленно и вальяжно поднимает здоровый тесак. Таким обычно мясо на рынках разделывают от кости. Пальцы начинают дрожать, выдавая мой ужас. Он не шутит, наоборот, словно предвкушает месть за свою разбитую губу. Пользуется моей слабостью, мерзкий подонок! Неужели я и правда ничего не могу ему сделать? Я не могу, но дочка, она может. Мне просто нужно ее заставить, и я не нахожу способа лучше, чем закричать со всей силы. Мой крик почти заглушил смех гнома, но я продолжаю кричать, чувствуя, как от страха напрягается живот. Ну же, родная, спаси нас! Гном замахнулся тесаком снова, но теперь не театрально. Тесак рассек воздух и вонзился в мою руку ниже локтя, но не отрезал ее, на кости остановился. Кровь брызнула в лицо, а я просто захлебнулась криком, ибо в тот же момент живот заболел так, что стало непонятно: что болит больше. Кровь во всю хлещет из руки, окрашивая ткань в красный даже под моим лицом. Огр все ещё удерживает меня, не давая забыться в агонии и убрать руку, а гном хохочет. Его смех взрывается в голове, пока ощущаю дикую слабость, а затем приходит он – голод. Она проснулась и хочет есть. Уже не кричу, еле дергаюсь, пока гном, не церемонясь, вытаскивает из моей руки тесак. Все вокруг начинает дрожать, начиная от соседнего стола с орудиями пыток, что немного звенят от тряски, заканчивая стульчиком, на котором стоит мелкий гном. Он падает, так и не отрезав мне руку до конца.
– Что это, черт побери, такое? – закричал гном, затем обратился к огру. – Проверь!
Огр отпустил меня, я тут же свалилась на пол, прижимая окровавленную руку к себе и чувствуя, как бешено бьется собственное сердце, а платье заливает кровью. С потолка пещеры сыплется камень и пыль, точно кто-то снаружи пытается сюда добраться, все дрожит и шатается. Чёрт, дочка, я так кровью истеку, давай же сожри их! Боль усиливается, будто бы девочка решила убить меня, вместо мерзкого гнома. Девочка моя, ну что же ты делаешь. С соседнего стола свалилось какое-то тело, чуть не прибив меня, качка усиливается, я уже не понимаю, что творится. В какой-то момент передо мной появляется гном. Его мерзкое лицо обеспокоенно, он хватает меня за руку, рисуя моей же кровью какие-то руны. Пытаюсь отбиться от него, но я слишком слаба. Понимаю, что он тоже ослаб, только когда он падает лицом вниз рядом и что-то хрипит. Моя боль уменьшается, где-то краем сознания понимаю, что моя девочка его живьем съедает, и не скажу, что он этого не заслужил. Но становиться убийцей, ещё не родившись на свет? Чёрт, что мне делать? Не уверена, что могу ее остановить. Где ее папочку носит, когда он так нужен? Как в ответ на мой незаданный вопрос раздался грохот, а потом вспыхнуло зеленое пламя. Умеет он эффектно появиться: в стене пламени, точно он и есть это пламя, кроша что-то в руках. Судя по всему, он как-то прорвался в ту комнату со шкафами, но там скорее всего ничего не осталось. Колба с телом гномихи давно исчезла в пламени, теперь ее действительно больше нет. Игнат каким-то чудом нашёл меня, заваленную телами и небольшими булыжниками. Буквально вытащил из грязи и прижал к себе. Пламя коснулось меня, не обжигая, а согревая. Он что-то спрашивает, но почему-то не слышу и плохо соображаю. Боль в животе утихает, девочка успокоилась, как только папочка пришёл, будущая папина дочка.