— Если бы герцог Гиз был здесь, — сказала она, — он нашел бы, что ваше высочество еще красивее, чем всегда.
— Да молчи ты, Нанси! — испуганно шепнула Маргарита.
— Ну вот! — сказала Нанси. — Разве запрещено упоминать имя герцога?
— Да говорю тебе: молчи! — окончательно перепугалась принцесса. — В Лувре и у стен имеются уши!
— Но королева-мать уже на балу, так как посланник приехал, а раз королевы нет, то можно смело говорить о герцоге!
— Герцог уехал, — вздыхая сказала Маргарита. — Он в Нанси.
— Но оттуда только три дня пути!
— Увы, герцог не вернется…
— Вот еще!
— Да разве ты не знаешь, что в Лувре жизнь герцога не была в безопасности? Однажды, когда герцог уходил от меня, к нему в тайном коридоре подошел какой— то замаскированный незнакомец и прямо сказал ему, что я предназначена в жены Генриху Наваррскому и что наша взаимная любовь с герцогом служит слишком большой помехой, чтобы его, герцога, не устранили с пути. Когда же герцог выразил сомнение, чтобы принц Наваррский был способен на убийство из-за угла, замаскированный незнакомец решительно заявил, что убийцы будут подосланы не принцем Наваррским, а другим человеком; но имя последнего незнакомец отказался назвать, заявив, что «бывают имена, которые приносят несчастье уже тем, что их произносят вслух»! Герцог не хотел уезжать, ему это казалось позорной трусостью, но я до тех пор умоляла его скрыться, пока он не согласился. Я говорила ему, что он слишком дорог мне, что нравы Лувра известны достаточно хорошо и что в предупреждении незнакомца слишком много правдоподобного. Вот герцог и уехал! — Принцесса помолчала и затем продолжала с выражением невыразимой горечи: — И вот у меня душа разрывается от боли, а я должна идти на бал… должна улыбаться, танцевать, казаться счастливой…
— И все из-за этого отвратительного принца Наваррского! — сказала Нанси, топая ножкой.
— Я ненавижу его, еще не зная, — сказала Маргарита.
— Но я не понимаю одного, — продолжала Нанси. — Разве герцог Гиз не богаче и не могущественнее этого наваррского королишки? Так почему же ее величество непременно хочет выдать вас не за него, а за наваррского принца?
— Ты ничего не понимаешь в политике, Нанси, — пробормотала Маргарита. — Именно потому, что герцог Гиз влиятельнее, богаче и могущественнее наваррского короля, именно потому, что я вдобавок люблю первого, меня хотят выдать замуж за второго. Король дрожит при одной мысли, что Валуа останутся бездетными, что они умрут насильственной смертью. И если, как думает король, моей рукой герцога Гиза приблизят к трону еще на шаг, то он способен отравить всех Валуа, чтобы занять трон самому. Наваррский принц по родственным связям ближе к трону, но его считают слишком ничтожным и безобидным. К тому же…
Маргарите пришлось прекратить свои разъяснения, так как в дверь постучали. Это был Рене, но уже не в таком несчастном виде, как несколько часов тому назад. Теперь он был одет в богатый костюм важного барина.
— Ваше высочество! — сказал он. — Ее величество королева Екатерина послала меня просить ваше высочество пожаловать на бал, где появление вашего высочества ожидается с живейшим нетерпением. Ведь уже одиннадцать часов!
— Поторопись, Нанси! — сказала принцесса.
— Готово! — ответила камеристка, втыкая последние золотые шпильки в красивую прическу принцессы.
— Ну-с, Рене, — сказала принцесса, натягивая перчатки, — ваша злоба улеглась?
— Немного, ваше высочество.
— И эти дворяне…
— Будут повешены, как только я найду их! Принцесса была уже совершенно готова.
— Вы разодеты, словно принц, Рене, — сказал она. — У вас вид настоящего дворянина, — со злой насмешкой продолжала она, подчеркивая слово «настоящего». — Я хочу оказать вам честь: я принимаю вашу руку для следования в бальный зал. Что же мой платок, Нанси?
Нанси принесла расшитый кружевной платок. Принцесса взглянула на вышитый в углу его герб и вздрогнула.