В холле у партизанской щелочки с ограниченным видом на высокое парадное крыльцо выжидательно топтался Плевакин.
Он тоже прихорошился: перевязал галстук, начесал скальп и еще залакировал его, надежно спрятав плешь.
– Готова, Елена Прекрасная? – оглянувшись на меня, расцветкой и кротостью схожую с сизой голубицей, спросил Анатолий Эммануилович. – Ну, с богом!
И он самолично распахнул перед нами массивную резную дверь.
Что вам сказать?
Я время от времени пишу статьи для «Вестника РГГУ» и на этом основании считаю, что если и не дружу, то хотя бы приятельствую с журналистикой. Но моя лига – это тихие кабинетные писаки, перелопачивающие горы материала, чтобы с полной ответственностью выдать один абзац текста.
Репортеры, которые строчат пространные сенсационные статьи на коленке, это какой-то другой вид разумной жизни. Деловитые, целеустремленные и назойливые, в массе своей они похожи на насекомых, многие из которых ядовиты. И при этом показывают прекрасный образец самоорганизующейся системы. К примеру, на этом пресс-подходе не было никакого распорядителя, однако к моменту нашего с Плевакиным появления толпа репортеров уже встала в боевое построение.
Представители СМИ охватили крыльцо плотной квадратной скобкой, пропустив вперед операторов с видеокамерами. Те стояли за суставчатыми штативами с аппаратурой, как за пулеметами, а у их ног, опустившись ниже объективов, сидели на корточках фотографы. Девочки-журналистки с прекрасными и грозными лицами валькирий подняли, как мечи, микрофоны, и подобием потрепанных флагов зашелестели на ветру мохнатые насадки, защищающие чувствительную звукозаписывающую аппаратуру.
Одна такая серая меховая муфта, похожая на крайне крупную и очень дохлую крысу, выехала на длинной штанге к самому лицу Плевакина. Я спряталась за его спину, но Анатолий Эммануилович сделал шаг в сторону, отодвинувшись от крысы и открыв меня. Крыса поплыла за ним, я сделала над собой усилие и осталась на месте.
Верочка закрыла за нами дверь, и глухой стук, с которым створка встретилась с косяком, прозвучал как сигнал стартового пистолета.
До сих пор я сталкивалась с сокрушительным и агрессивным журналистским любопытством только в зале суда, где была облечена властью и могла призвать публику к порядку. Теперь, на высоком крыльце, как на эшафоте, вознесенная над толпой, я ощущала себя приговоренной к экзекуции.
Успокаивало лишь то, что присутствующий тут же Плевакин не выступал в роли палача, а был моим товарищем по несчастью. Причем старшим товарищем – и по возрасту, и по должности. Так что и отдуваться пришлось ему, а не мне, слава богу.
У меня бы так хорошо не получилось.
Учиться мне еще и учиться!
Многоопытный Анатолий Эммануилович был конкретен и краток.
– Добрый день, уважаемые представители СМИ! – громко приветствовал он собравшихся, заглушая возбужденные голоса. – Я уполномочен заявить вам, что процесс по делу, которое всех вас интересует, будет ускорен и продлится всего один месяц. В первую неделю состоятся собеседования со сторонами и будут назначены слушания. На второй неделе начнется суд, на третьей пройдут допросы всех свидетелей и будут предоставлены и изучены доказательства. На этот раз никто не сможет пожаловаться на волокиту и бюрократию, уверяю вас, их не будет вовсе. Кого особенно волнует этот процесс, готовьтесь ходить к нам сюда, как на работу, потому что дело будет слушаться с девяти утра до девяти вечера. И всего через четыре недели назначенный опытный судья – Елена Владимировна Кузнецова, вот она, прошу любить и жаловать! – озвучит решение суда. Благодарю вас за внимание, на этом у меня все. Остальные вопросы вы можете задавать пресс-секретарю нашего суда. Именно она будет вас информировать и давать комментарии по проходящему процессу. Не буду отнимать ее хлеб и зарплату. Ха-ха.
Я даже не успела как следует разволноваться, когда на словах «вот она» все фотоаппараты и видеокамеры проследили за указующим перстом Анатолия Эммануиловича и хищно уставились на меня. Только и смогла, что бледно улыбнуться, хотя еще подумала – может, надо ножкой шаркнуть или ручкой помахать, как пингвин в мультике?
К счастью, мое сольное выступление не было предусмотрено программой. Эта часть предназначалась недавно назначенной сотруднице пресс-службы, появившейся в штатном расписании всех районных судов столицы. Плевакин по-военному коротко кивнул гомонящим журналистам и глазами указал мне на дверь. Она сама собой открылась, и я юркнула в холл, как мышка в норку. Председатель суда выдвинулся вслед за мной, помог хлопотливой Верочке плотно закрыть входную дверь и неожиданно залихватски подмигнул (хотя, возможно, это у него был нервный тик):