— Это было хорошо.
— Да, у меня тоже осталось хорошее ощущение.
Вивьен совсем оправилась от происшествия. «Пора…» — подумала она. Не самыми лучшими получились последние минуты их совместной жизни. «Так в жизни всегда бывает», — думала она, не зная, что «так» и что «бывает».
— Кажется, все уже. Мне надо идти, — просто сказала Вивьен.
— Да, я заметил, что ты собрала вещи… — только сейчас Эдвард понял, что она собралась уходить. — Почему ты уходишь сейчас? — задал он ненужный вопрос.
— Эдвард, всегда найдется какой-нибудь твой приятель, и он будет думать, что со мной можно обращаться, как Стаки… И что ты тогда будешь делать? Со всеми драться?
— Ты ведь не поэтому уходишь… — У Эдварда было чувство, что они очень давно знают друг друга, что им ничего не скрыть.
Это был разговор скорее чтобы продлить последние минуты вместе, чем выяснить причины.
— Знаешь, ты мне сделал очень хорошее предложение, и несколько месяцев назад не было бы никаких проблем, — Вивьен встала. — Но сейчас все другое, ты все изменил. И ты не можешь это все изменить снова. Мне нужно больше.
— Я знаю, что это такое, когда нужно больше. Считай, что я сам придумал это понятие — хотеть больше. Вопрос — насколько больше.
— Мне нужна сказка.
Это была правда. У Вивьен не было даже горечи или печали… Эти дни решили все в ее жизни. И говорить об этом было бессмысленно. Она знала, что все самое лучшее, самое теплое, самое трогательное в ее жизни уже произошло. Но она не оставляет это здесь, а забирает с собой.
— Невозможные отношения, — сказал Эдвард. — Мой главный талант — невозможные отношения.
Шутка получилась горькой, но они вместе улыбнулись. Вивьен села на невысокий порожек у выхода и стала обуваться. Эдвард присел рядом, достал пачку денег и подал Вивьен.
— Спасибо, — сказала Вивьен и положила деньги в карман.
— Когда тебе что-нибудь понадобится, нитка для чистки зубов например, — сказал он и Вивьен рассмеялась, — позвони мне.
— Мне было очень хорошо, — улыбнулась Вивьен.
— И мне…
Вивьен встала, взяла свои наряды.
— Тебе вызвать носильщика?
— Нет, не надо.
— Я это возьму, — Эдвард наклонился и взял коробку.
Они подошли к двери.
— Останься, — выдохнул Эдвард.
Он знал, понимал, что это глупо, что это ничего не меняет, что все кончилось. Но сердце просило, душа не соглашалась. У него не было сил быть стойким.
— Останься сегодня со мной! На одну ночь. Не потому что я плачу, а потому что я этого очень хочу.
— Я не могу.
Сейчас Вивьен была сильной. В эти минуты началась ее новая жизнь. Возможно, у нее не будет больше никогда ничего лучшего, чем эти мгновения. Но перед Эдвардом стояла уже другая Вивьен, и назад дороги не было.
— До свидания! — сказала она и не смогла только чуть-чуть совладать с собой, потому что предательски заблестели глаза.
Эдвард закрыл дверь.
И для него сказка кончилась…
Вездесущий Барни Томпсон был на своем посту в холле. Он был — лицо и дух гостиницы. Вивьен не хотела уходить, не попрощавшись с ним. Он один помог ей в самую трудную минуту, от него, чувствовала она, исходит по отношению к ней уважительная симпатия.
— Привет, Барни! — окликнула его Вивьен.
— Мисс Вивьен! — Барни был искренне рад ей.
Он был настоящий управляющий гостиницей и мог угадывать события только по одному ему известным приметам. Сейчас он знал, что Вивьен уходит.
— Я хотела попрощаться.
— Значит, вы не будете сопровождать мистера Луиса в Нью-Йорк? — вместо ответа спросил он.
Вивьен была в его жизни каким-то неописуемым существом: он чувствовал себя как бы ее крестным. И ему хотелось, чтобы она была не такой, как все.
— Барни, — улыбнулась Вивьен. — Мы ведь живем с тобой в нормальном, реальном мире, правда?
Барни любовался Вивьен и испытывал странное чувство благодарности к ней. Эта девушка не обманула его надежд.
— Вы договорились о машине? — спросил он как у очень уважаемого постояльца.
— Я поймаю такси.
— Ни в коем случае!
В их отеле есть лимузин, всегда готовый к услугам.
— Гарольд! — позвал Барни шофера. — Отвезите мисс Вивьен туда, куда она скажет.
— Мне было очень приятно с вами познакомиться, — сказал Барни Вивьен — и это не была фраза вежливости.
Вивьен видела в нем друга и искренне протянула ему руку на прощание.
Барни взял ее руку в свои, наклонился и поцеловал.
Наверху, в своем люксе, Эдвард Луис все еще стоял, прислонившись к двери. Жизнь как-то внезапно опустела, и он как бы сживался с этим чувством. Вдруг он, подумав о чем-то, медленно вышел на балкон, подошел к перилам и с опаской глянул вниз.