Она теребила пальцами верхнюю пуговицу блузы, боясь расстегнуть ее.
Услышав громкий стук, сотрясавший деревянную дверь ванной, она вздрогнула.
– Анжела! Анжела, ради всего святого, ничего не делай! – услышала она взволнованный голос отца. – Не делай… не…
Энджи открыла замок и распахнула дверь.
– Я… ничего не делала, – сказала она и покраснела, чувствуя себя виноватой.
Но в чем ее вина?
Лицо отца выражало крайнюю тревогу, от напряжения у него на лбу даже выступили капли пота. Энджи, как зачарованная, смотрела на него. Она только сейчас заметила, что он успел побрить только половину подбородка.
Отец отвел взгляд в сторону, стараясь не смотреть ей в глаза. Он говорил низким, хриплым голосом.
– Детектив Броуган будет здесь через пятнадцать минут. Он просил, чтобы мы ничего не трогали. Ничего, что можно считать уликой или вещественным доказательством.
– Доказательством чего? – спросила Энджи.
Отец долго молчал, собираясь с мыслями, и только шум текущей воды нарушал эту гнетущую тишину. Его взгляд был прикован к раковине.
– О господи, Анжела, ты ведь еще не успела помыться, верно?
Она показала ему свои испачканные руки. Грязь настолько въелась в кожу, в каждую мельчайшую складочку, в каждую пору, что она приобрела серый оттенок.
– Доказательством чего? – переспросила она.
С минуту отец озадаченно кривил губы. Пот стекал по его лицу.
– Доказательством чего-нибудь или уликой против кого-нибудь, – наконец сказал он.
Энджи недоуменно посмотрела на него.
У отца на лбу залегли глубокие морщины. Глаза казались какими-то впалыми, под ними образовались темные круги.
– Ты действительно не понимаешь, о чем я говорю?
Энджи чувствовала себя полной идиоткой. Он чего-то хотел от нее, но она не могла понять, чего именно. Однако она чувствовала, что он начинает злиться. Поддавшись внезапному порыву, она подошла к нему и обняла руками за талию. Ее голова оказалась на уровне его подбородка.
– Я так люблю тебя! – сказала она.
Энджи почувствовала, как он напрягся, а потом отстранился от нее. Должно быть, она совершила что-то ужасное. У нее моментально опустились руки. Ей стало холодно, этот холод пробрался даже внутрь.
– Мне… мне нужно привести себя в порядок. Я не закончил бриться, – сказал он первое, что пришло в голову. – Закрой кран и спускайся вниз, к матери. Посидишь там вместе с ней.
Пройдя по коридору, он зашел в спальню и закрыл за собой дверь.
«Может быть, мне станет легче, если я заплачу?» – подумала Энджи. Однако внутри у нее все сжалось, застыло. Казалось, что она сделала глубокий вдох и задержала дыхание, почувствовав усиливающуюся боль. Она решила погрызть ноготь, но вспомнила, что у нее грязные руки. К тому же она может уничтожить «улику». У нее снова скрутило живот. Что за улики такие?
Она снова обратила внимание на странное кольцо на левой руке. Почему она не может вспомнить, когда и где купила его? Энджи внезапно ощутила непонятную тревогу, у нее начало стучать в висках. Это верный признак того, что сейчас разболится голова. Покрутив серебряное колечко, она сняла его с пальца и положила в мыльницу. Боль прошла. Наверное, это кольцо Ливви или Кейти. Лучше не напрягаться и не ломать над этим голову.
Спускаясь по лестнице, Энджи слушала, как жужжит бритва отца. Пройдя полпути и оказавшись на лестничной площадке, она остановилась, чувствуя, что ноги буквально приросли к полу. Она, словно потерянный ребенок, зависла на полпути между отцом, находившимся на втором этаже, и матерью, которая была внизу. Ее пульс, подобно часам, отсчитывал уходящие секунды. Кто-то должен прийти. Отец сказал, что это детектив. Она смотрела на входную дверь до тех пор, пока за матовым стеклом не появилась чья-то тень.
В дверь дважды постучали, и мама бросилась из кухни в прихожую встречать гостя.
В дверях стоял высокий рыжеволосый мужчина. Обняв его за плечи, мама, негромко всхлипывая, уткнулась лицом ему в грудь. Он осторожно похлопал маму по спине и, подняв голову, посмотрел на лестницу. Туда, где все еще стояла Анжела, не решаясь сойти вниз.
Глаза мужчины округлились.
– Анжела, – прошептал он. – Добро пожаловать домой!