– У вас есть какие-нибудь пожелания относительно отделки, Питер? – спросила Эллисон.
– Нет, – ответил Питер. Помедлив, он тихо добавил: – Я… я уверен: что бы вы ни сделали, все будет очень мило.
– Надеюсь.
Разговор быстро сошел на нет. Клер пробормотала что-то о таланте Эллисон, а Стив сказал нечто подобное о Питере, и «отмеченные студенты» обменялись неловкими улыбками. Через несколько минут Стив объявил, что им с Питером надо спешить на встречу с директором по подбору актеров для «Любви».
– Питер мог бы проявить чуть больше энтузиазма в отношении Белмида, тебе не кажется? – спросила явно разочарованная Клер, когда Стив и Питер уехали. – Сейчас, по общему признанию, дом производит несколько однообразное и гнетущее впечатление, а вид оттуда просто захватывающий.
– Наверное, Питер просто поглощен фильмом, – сказала Эллисон.
– Стив тоже, но это не мешает ему быть вежливым, не так ли? Нет, я думаю, что Питер Дэлтон недоумевает, зачем он бросил свой пентхаус на Пятой авеню и свою усадьбу в Хэмптоне, чтобы провести четыре месяца в морально разложившемся Бель-Эйр морально разложившейся Калифорнии. Если бы нашим клиентом был не Стив, а Питер, я бы предложила этому высокомерному писателю поискать себе другого дизайнера!
– Питер не показался мне высокомерным, – мягко возразила Эллисон. – Он просто выглядит печальным и одиноким.
– Нет? Тогда по крайней мере отчужденным. В любом случае Белмид – это проект, какой бывает раз в жизни, Эллисон. Какая жалость, что приходится так спешить, особенно теперь, когда, я уверена, Питер Дэлтон не сможет оценить работу, как бы восхитительна она ни была. Может, сказать Стиву, что первое декабря – это нереально, и пусть селит своего Дэлтона в «Беверли-Хиллз», как всех остальных?
– Первое декабря нормальный срок, Клер.
– Да тут еще собака.
– Собака?
– Дэлтон привозит с собой собаку. Поэтому ему и нужен дом, а не гостиница. Собака, вероятно, пожиратель дизайнеров – доберман!
– Клер… – начала Эллисон, потом умолкла. Она хотела сказать, что, по ее мнению, очень мило, что Питер не хочет расставаться со своей собакой. «Я уверена, что он очень приятный человек». – «Уверена? Просто тебе его темные глаза показались печальными и полными одиночества, а не отчужденными и высокомерными. Отчужденность и высокомерие были бы объяснимы – невероятно одаренный Питер Дэлтон имел все основания быть отчужденным и высокомерным, – но не печаль и одиночество». – У тебя есть ключи от Белмида? Мне хотелось бы взглянуть на него прямо сейчас.
– У меня есть и ключи, и код сигнализации, но, боюсь, тебе не хватит времени до твоей следующей встречи.
– Следующей встречи? Клер, я же на Олимпийских играх!
– Знаю, разве не хорошо сработано?
– Клер, будет чудом, если я закончу Белмид к первому декабря… Предполагается, что все мое время будет отдано ему!
– Знаю. Не волнуйся. Твой следующий клиент не хочет, чтобы ты начинала раньше второго декабря.
– Кто мой следующий клиент?
– Его зовут Роджер Таун. Он владелец сети отелей «Шато». Ты слышала о них… такие маленькие роскошные гостиницы, очень элегантные, очень современные, разбросанные по всему миру. Самая известная среди них – «Шато Санкт-Мориц», но, возможно, «Шато Бель-Эйр» затмит ее, ради чего мы, надеюсь, и займемся этим интерьером.
– Надеешься?
– Это зависит от того, какое мнение о твоей работе составит Роджер Таун. Он живет в Сан-Франциско, но прилетел сюда на церемонию открытия Игр. Мы договорились, что я покажу ему фотографии того, что ты сделала, – усадьбу Доэни, библиотеку Марча, Ферчайлд-Хаус, – а он, если заинтересуется, сможет встретиться с тобой во время следующей поездки.
– А почему я?
– Тебя ему специально порекомендовали.
– Кто порекомендовал? – Должно быть, Дэн. Дэн жил в Хиллзборо, в южном районе Сан-Франциско.
– Роб Адамсон. – Клер говорила, ведя Эллисон в свой кабинет. – Встреча через десять минут. Почему бы тебе не воспользоваться моим кабинетом? Папка с фотографиями лежит на моем столе.
Ожидая Роджера Тауна, Эллисон думала о Робе. До свадьбы Мэг она даже никогда не видела Роба, а теперь постоянно с ним встречается!
Эллисон припомнила, как маленькой девочкой она узнавала незнакомые новые слова – «убежище», «индиго», «Сербия», – и вдруг все вокруг начинали их употреблять. Эллисон всегда задумывалась, не находилось ли новое слово все время рядом и она просто не замечала его, или это было удивительным совпадением. Теперь то же самое произошло и с Робом Адамсоном: едва познакомившись, она сталкивалась с ним повсюду.
Раньше Роба не было, а теперь он был постоянно, благодаря удивительным совпадениям. Как-то в воскресенье Эллисон и Уинтер завтракали в клубе, и на дорожке, которая вела из сада на теннисные корты, вдруг появились Роб и Элейн. «Опять эта Элейн», – прошептала Уинтер, ободряюще улыбнувшись Эллисон. Или, рассеянно рассматривая товар у Джорджо, Шанель или Гуччи на Родео-драйв, Эллисон поднимала глаза и натыкалась взглядом на Роба, который тоже рассеянно рассматривал товар. Как-то вечером в понедельник они столкнулись в проходе магазина Ральфа в Санта-Монике, где оба купили по упаковке газированной воды без сахара. И наконец, в субботу Эллисон увидела, как он трусцой бежит по Сан-Висенту.
При этих случайных встречах Эллисон и Роб приветствовали друг друга, но чаще не словами, а искорками в глазах, теплыми улыбками, дружеским взмахом руки…
Так было и с Сарой. Совсем немного слов, только теплота, особая связь.
И вот теперь Роб направляет к ней важных клиентов, приглядывает за ней, как старший брат. Как это мило с его стороны!
– Здравствуйте! – вторгся в ее мысли приятный низкий голос.
Эллисон увидела светло-голубые глаза, светлые волосы, непринужденную улыбку и уверенность, которую ни с чем не спутаешь, уверенность человека, создавшего свою империю тяжелым трудом и дальновидностью. Та же уверенность была и у Роба, и у Стива Гэннона, и у отца Эллисон, и Дэн выглядел бы точно так же. Пока Эллисон улыбалась светло-голубым глазам, ее мысли быстро обратились к человеку, который должен был находиться в этом списке, но не находился. У Питера Дэлтона не было спокойной уверенности человека, достигшего грандиозного успеха. Питер искал чувств сердца и души и проникновенно писал об этих поисках, но его темные глаза не сияли уверенностью. Напротив, в них проглядывала печаль от того, что они увидели. Так ли это?
– Здравствуйте.
– Я Роджер Таун.
– А я Эллисон Фитцджеральд.
– Мне вас очень рекомендовали. – Роджер уселся в кресло напротив нее.
– Роб не имеет ни малейшего представления о моей работе! – с мягким смешком воскликнула Эллисон.
– А он и не утверждал этого. Это вас он очень рекомендовал.
– О!
– Роб говорит, что даже если вы вложите в работу лишь десятую часть своих способностей, я останусь доволен результатом. – Комплимент дался Роджеру без всякого усилия.
– Вот как? – Эллисон почувствовала, как загорелись у нее щеки, но осталась невозмутимой под пристальным взглядом светло-голубых глаз, она чувствовала себя до странности спокойной и смелой. Она наклонила голову и спросила: – Роджер, вы давно знаете Роба?
– Около двух лет. Мы познакомились в моем отеле в Новом Орлеане. А что?
Глаза Эллисон расширились и засверкали.
– Роб просто сумасшедший, знаете ли!..
– «Шато Бель-Эйр» наш, – спустя полчаса известила Эллисон.
– Ты его очаровала. Я слышала твой кокетливый смех.
– Мы просто импровизировали. Он очень приятный, очень веселый. – Очень приятный. Питера Дэлтона Эллисон определила этими же словами. Какие разные люди – Роджер Таун и Питер Дэлтон. И оба очень приятные? – И потом, не думаю, что я могу кого-нибудь очаровать с такой гривой.
Молчание Клер подтвердило то, что Эллисон и так знала. Это внезапно бросилось ей в глаза сегодня, когда она увидела свое отражение в зеркале в кабинете Клер. Длинные рыжевато-золотистые волосы были уместны в паддоке, или на верховой прогулке по полям, или в конкуре – там, где ей больше не было места, – но не здесь и не на голове молодого дизайнера из Беверли-Хиллз!