– А его ты видела?
– Нет, – задумчиво ответила Эллисон.
Эллисон вдруг осознала, что не видела Роба с того метельного уик-энда в Аспене. С того времени, как они с Питером укрылись в своем личном мире любви.
– Как все меняется, правда? – спросила Уинтер, словно прочитав мысли подруги. – В один из дней я вспоминала наши тосты, которые мы произнесли прошлой осенью в «Акапулько». Кроме твоего успеха с Белмидом, все получилось не так, как мы мечтали. – Уинтер тихо, печально вздохнула. – Случилось что-то, что вынудило Эмили уйти из «Портрета». А мы с Марком…
– Но фильм, Уинтер… Питер сказал, что ты чудесна.
– Увидим, когда «Любовь» выйдет. Ты знаешь, когда это будет? Думаю, Питер приедет, чтобы при этом присутствовать.
– Питер приедет сюда на целую неделю, – улыбаясь ответила Эллисон. – Первую неделю июня.
Глава 23
Бербанк, штат Калифорния
Июнь 1985 года
Стив наблюдал за Питером, когда появились заключительные титры смонтированной, озвученной, полной версии «Любви». На критический, опытный киношный взгляд Стива, «Любовь» была шедевром. Но Стив все равно волновался, что у Питера возникнут «художественные» возражения относительно стиля, а это могло ввергнуть «Любовь» в один из тех конфликтов, которые до сих пор замечательно отсутствовали.
Но у Питера не возникло «художественных» возражений.
– Все получилось так, как я надеялся, Стив, – тихо произнес он.
– Хорошо.
– Когда он выйдет?
Стив поднял бровь, удивленный вопросом. Питер с самого начала со всей ясностью дал понять, что его вмешательство закончится с окончательным одобрением фильма. Стив и Питер договорились в письменной форме, что Питер не будет участвовать в рекламных акциях и официальных интервью. И вот теперь он интересуется коммерческой стороной «Любви», и это отнюдь не пустое любопытство.
– «Любовь» пойдет по всей стране, начиная со вторых выходных августа, – ответил Стив. – Я организовал закрытые просмотры для прессы и кинокритиков в Нью-Йорке, Далласе, Чикаго, Сан-Франциско и в конце июля здесь.
– А что с премьерой в Лос-Анджелесе?
– Она состоится второго августа. Мы заполучили и «Вествуд-виллидж», и «Брюн», они стоят напротив друг друга, и кинотеатр на Брокстон-авеню тоже будет наш для приема, который последует сразу за премьерой. А что, Питер? Думаешь приехать?
– На следующий вечер у меня премьера «Ромео и Джульетты» на Бродвее. – Питер озорно усмехнулся. Джульетта и Джулия, героини двух совершенно разных историй любви. – А ты хочешь, чтобы я был на премьере, Стив?
– Конечно, я бы хотел, Питер, но это не так уж важно. Премьера – это событие для звезд и прессы. Наши знаменитости придут, чтобы их увидели, чтобы их запечатлели папарацци, чтобы высказать свое профессиональное мнение о «Любви». Все внимание будет направлено на наших гостей – актеров и актрис – и, разумеется, на Уинтер и Брюса. Мы с тобой, Питер, далеко не так интересны, хотя, если ты появишься из солидарности, это будет очень мило.
– Где еще, по твоему плану, должны появиться Уинтер и Брюс?
– Да везде. «Доброе утро, Америка!», «Сегодняшнее шоу», «Утреннее шоу», у Фила, Опры, в местных ток-шоу в больших городах. Все большие шоу уже оставили для нас место, «Любовью» заинтересовались все, так что теперь, когда ты удовлетворен окончательной версией, я созвонюсь с Уинтер и Брюсом и договорюсь о датах.
– Стив, нам с тобой нужно встретиться с Уинтер.
– Да?
– Да. Без Брюса. Тебе удобно завтра днем?
– Конечно, – ответил Стив, заинтригованный, встревоженный, но понимающий, что ему ничего не остается, как подождать до завтра, чтобы выяснить, зачем им надо встретиться.
– Уинтер живет в Бель-Эйр, в доме, где жила с матерью. Ты знаешь где?
– О да.
Стив нажал на кнопку звонка и позволил мыслям унести его в то время, когда мелодичный перезвон колокольчиков извещал Жаклин о его прибытии. Стив был погружен в давние романтические воспоминания, когда Уинтер открыла дверь. На мгновение его смутили фиалковые глаза, а не сапфировые глаза Жаклин, черный бархат волос, а не платиновые волосы Жаклин.
Беременная Уинтер Карлайл одним своим видом бесцеремонно вернула Стива к действительности.
– Грандиозно! – не удержался он от возгласа.
– Спасибо, Стив, – быстро ответила Уинтер.
– Поэтому-то мы с Уинтер и решили, что лучше будет встретиться без Брюса, – объяснил Питер, когда они втроем перешли в гостиную.
– Брюс – отец?
– Нет, – одновременно ответили Питер и Уинтер.
– Ты, что ли? – спросил у Питера Стив.
– Нет, – сдержанно ответила Уинтер. – Отец ребенка умер.
Стив, склонив в задумчивости голову, обратился к Уинтер:
– Ты чертовски хорошая актриса… думаю, у тебя есть все шансы на «Оскара» за этот год… но эта последняя реплика меня не убедила. – В глазах Уинтер Стив увидел такую тревогу, искреннюю, ненаигранную тревогу, что поспешил добавить: – Если он действительно умер, прими мои соболезнования. Если нет, это не важно, меня это не касается. Но насколько я понимаю, важно сохранение тайны?
– Да. Я не могу появляться на публике, Стив. Когда ребенок родится – пожалуйста, но не раньше.
– А срок… дай угадаю, в день премьеры?
– Нет, даже хуже. В начале сентября. – Уинтер грустно улыбнулась. Это означало, что она будет недоступна по меньшей мере полтора месяца с момента выхода «Любви». – Мне очень жаль, Стив.
Стив пожал плечами и улыбнулся. Уинтер ему очень нравилась. Она была отличным членом съемочной группы, настоящей профессионалкой. Стив знал, что ей будет нелегко – и сейчас, и год спустя.
– Ничего страшного. Брюс обожает быть в центре внимания. Уверен, он будет только рад узнать, что ты занята в «другом проекте».
– Я был бы очень счастлив поучаствовать в выступлениях, – предложил Питер.
– Питер, разумеется, получит «Оскаров» за лучший сценарий и как лучший режиссер, но специальный «Оскар» ему вручат за то, что он такой милый.
Уинтер улыбнулась приятному красивому мужчине, который, как она предполагала, ненавидит появляться на публике – все эти вопросы, почему он пишет то, что пишет, о личной жизни, – но все равно предлагает помочь ей.
– В августе и сентябре будем выступать мы с Брюсом, – сказал Стив. – К октябрю «Любовь» никуда не денется. А когда ребенок родится, Уинтер, и ты решишь, что можешь появиться перед камерами, возможно, поучаствуешь в утренних шоу.
– Да, конечно. Это будет отлично. Я же смогу участвовать в них прямо из Лос-Анджелеса?
– Конечно. – Стив повернулся к Питеру. – Что касается телевидения, то, по-моему, тут все в порядке, Питер, но…
– Премьера? – с улыбкой предположил Питер.
– Боюсь, что да. Даже несмотря на то, что пресса заинтересована в нас с тобой далеко не так, как в звездах.
– Шоу солидарности внезапно приобретает более критический характер?
– Да.
– Я буду, Стив.
– А потом через сутки в Нью-Йорк, на премьеру «Ромео и Джульетты»?
– Да ничего особенного.
Стив поднялся, собираясь уходить, в его памяти еще было живо воспоминание о юных фиалковых глазах, упорно смотревших куда-то в сторону, неуверенных, испуганных. Стив посмотрел в фиалковые глаза, какими они стали теперь, и снова увидел в них неуверенность.
– Когда ты собираешься посмотреть наш шедевр, Уинтер?
– Когда покажут по телевизору.
– Ты не хочешь смотреть?
– Не знаю, Стив.
– Что ж, ты восхитительна. Уверен, Питер уже сказал тебе.
Уинтер мягко улыбнулась и кивнула. Питер сказал ей.
– У тебя ведь здесь, кажется, есть просмотровая комната? – спросил Стив.
– Да.
– Тогда я пришлю тебе копию «Любви»… на всякий случай, хорошо?
– Ладно. Спасибо.
Когда Стив собрался уходить, он подумал о Лоренсе Карлайле, о призраке, который бродит по дому, о призраке, который может напасть на фильм. Вопрос о Лоренсе Карлайле может подождать до следующего раза, решил Стив. Отчуждение Лоренса и Уинтер придется вытащить на свет и уладить, но пока еще время терпит. У Уинтер сейчас другие заботы.