– Ну, что дальше? – устало поинтересовался он, когда обыск в его гостиничном номере был закончен. Полицейские обнаружили то, что искали, – конверт с восемью тысячами крон, а также накладные усы и бакенбарды.
– Это ваши? – зачем-то поинтересовался комиссар Вондрачек, имея в виду именно последнюю находку.
– Да, мои. Но теперь можете оставить их себе, они вам тоже пригодятся. Я спросил – что дальше?
– А дальше вами займутся представители Генерального штаба. Они скоро прибудут сюда, но, пока у нас есть время, я бы хотел задать вам несколько вопросов касательно того дела, расследованием которого я в данный момент занимаюсь.
– Спрашивайте, – вяло отозвался полковник и достал портсигар, – но, если можно, наедине.
Комиссар кивнул и дал знак своим помощникам выйти в коридор.
– Вы были любовником фрейлейн Тымковец? – спросил он, дождавшись, пока полковник раскурит сигару.
– Я очень любил эту женщину! – медленно, с мучительным надрывом в голосе, ответил Фихтер.
– Как вы с ней познакомились?
– Случайно. Это было на скачках в Пратере.
– Это вы ее убили?
Полковник содрогнулся от негодования.
– Разумеется, нет!
– В таком случае, что случилось? Вы могли бы изложить мне весь ход событий?
Фихтер кивнул, после чего заговорил короткими, отрывистыми фразами.
– Фрейлейн Тымковец была моей возлюбленной. Я никогда не был так счастлив. Наверное, вы и сами знаете, что когда пожилой мужчина влюбляется в девушку, то к нему словно бы возвращается молодость. Сначала я верил, что тоже ей небезразличен. Она умела так трогательно и пылко выражать свои чувства! Но однажды произошло нечто ужасное. Она… – Полковник глубоко вздохнул. – Она вдруг стала интересоваться моими делами, причем самыми секретными. Я не мог поверить, думал, что это какое-то недоразумение, женское любопытство… Но нет, она всерьез требовала самых подробных сведений о стратегических планах нашей армии, угрожая немедленно исчезнуть из моей жизни так же внезапно, как и появилась…
– Но неужели вы не поинтересовались, кто за ней стоит? – не выдержал Вондрачек. – Ведь именно этот человек и уложил ее в вашу постель!
– Я не успел это узнать! – возразил полковник. – В тот же вечер, когда она заговорила со мной о шпионаже, между нами произошел полный разрыв. Однако спустя несколько дней я неожиданно получил письмо, в котором она умоляла простить ее, заявляя, что это был глупый розыгрыш, который она затеяла на спор с одной подругой…
– Фрейлейн Лукач?
– Не знаю. – Полковник поморщился и загасил сигару. – Вы меня сбили.
– Она писала, что все это розыгрыш…
– Ах да. Кроме того, она заявляла, что ее жизни угрожает опасность, и просила меня приехать в Кальтенбрюндльберг, назначив точную дату и указав адрес гостиницы.
– Вы сохранили это письмо?
– Нет. Берта просила уничтожить его, и я не посмел отказать.
– Но неужели вы ничего не заподозрили?
Полковник криво усмехнулся.
– Видите ли, комиссар, когда любимая женщина пишет, что ее жизни угрожает опасность, порядочный человек не станет подозревать ее во лжи, а просто поедет и постарается помочь.
– Ну хорошо, вы приехали в Кальтенбрюндльберг, и что дальше?
– Она уже была мертва! Берту задушили ее же чулком.
– Увидев это, вы сняли чулок с ее шеи и взяли с собой?
– Да.
– Зачем, ведь это же улика, которую можно было обратить против вас?
– Вы думаете, что я в тот момент осознавал свои поступки?
Вондрачек кивнул, признавая справедливость этого ответа.
– Ну хорошо, а как насчет другой улики? Я имею в виду страницу, вырванную из вашей книги и подброшенную на место преступления.
– Насчет этого я ничего сказать не могу.
– Но ведь фрейлейн Тымковец была у вас дома и вполне могла вырвать эту страницу?
– Да, но зачем бы она стала это делать?
– Да, действительно, – пробормотал комиссар. – Все это выглядит весьма странно. Не могла же она предчувствовать собственное убийство и заранее позаботиться об улике, передав ее в третьи руки. Кстати, был ли вам знаком некий Ласло Фальва?
– Я не знаю этого господина.
– А кто приказал вам арестовать майора Шмидта?
– Я сделал это по собственному усмотрению. В отношении его у возглавляемой мной контрразведки имелись серьезные подозрения.
– А вам известно, что не далее как вчера майор Шмидт покончил с собой в одиночной камере?
– Нет, я этого не знал. – Полковник выговорил эту фразу с усилием, отводя глаза в сторону.
– Еще вопрос: известен ли вам некий англичанин – доктор Сильверстоун, проживающий по улице Грабен в одном доме с майором Шмидтом?
– Я видел этого человека только один раз – в салоне графини Хаммерсфильд.
Полковник был явно утомлен этим затянувшимся допросом, а комиссар Вондрачек выглядел разочарованным – практически ни один из ответов Фихтера не подсказал ему желанной разгадки в деле об убийстве Берты Тымковец. А ведь что и зачем может скрывать полковник Фихтер, если прекрасно знает о том, какая участь его ожидает?
Впрочем, времени на дальнейшие расспросы уже не оставалось – в коридоре послышались чеканные шаги, и через мгновение в номер ввалились военные.
– О Боже, неужели они не могли прислать никого другого? – простонал полковник Фихтер, увидев, что одним из вошедших офицеров был его племянник. – Зачем было подвергать меня еще и этому унижению?
Комиссар Вондрачек уже покинул номер, и теперь, кроме дяди и племянника, здесь находился только учтивый и элегантный капитан – представитель Генштаба, – который молча сидел в углу комнаты, не вмешиваясь в их разговор.
Несмотря на всю его предупредительность, Стефан тяготился присутствием капитана, понимая, что он находится здесь, дабы предупредить возможный сговор между ним и дядей. Впрочем, ситуация была настолько гнетущей, что даже это скрытое недоверие не могло ее усугубить.
Покинув казино час назад, он сразу же приехал в гостиницу Кломзера. В вестибюле и на всех этажах сновали полицейские агенты и армейские офицеры – складывалось впечатление, будто гостиница оккупирована. Лейтенанта немедленно проводили к полковнику Краусу, который ждал его в одном из номеров первого этажа. Худой, костистый и предельно надменный, полковник Краус не говорил, а излагал инструкции:
– Ваш дядя, полковник Фихтер, изобличен как агент иностранной державы. Улики неопровержимы, и он сам уже признался во всем. Но нам бы не хотелось доводить дело до военного трибунала. Скандал послужит дискредитации австрийской армии. Ваше дело – убедить полковника Фихтера поступить согласно принципам чести! Вам все ясно?
– Да, – подавленно кивнул лейтенант, мысленно проклиная своего денщика. Не стоило в этот вечер говорить Курту, куда он направляется…
В сопровождении молчаливого капитана Стефан поднялся в номер дяди и разминулся в дверях с комиссаром Вондрачеком. Первая же реакция полковника Фихтера на появление племянника повергла несчастного лейтенанта в глубокое уныние. Никогда прежде он не видел своего грозного родственника в таком страшном состоянии. При этом полковник еще пытался сдерживаться, но по его лицу было видно, каких сил ему это стоило.
– Прости, – пробормотал Стефан, – но я пришел сюда не по своей воле.
– Да, понимаю, – спохватился полковник. – Впрочем, это и к лучшему. Если бы я и хотел перед кем-нибудь оправдаться, то только перед тобой. Я виноват лишь в одном, Стефан, – в том, что позволил завлечь себя в ловушку.
– Я готов тебе поверить, – с расстановкой выдавил лейтенант, подумав про себя: «Это единственное, что я еще могу для тебя сделать». – Но как же смерть той девушки?