Дождавшись этого, Морис мгновенно вскочил на ноги и склонился над охранником. Сначала он хотел было взять его автомат, но потом вспомнил, что все равно не умеет с ним обращаться. Осторожно выглянув в коридор и убедившись, что там никого нет, Морис вытер холодный пот со лба и на мгновение замер, прислушиваясь к стуку бешено колотящегося сердца.
В качестве самого ценного узника он пользовался одной привилегией – охранник всегда являлся к нему по первому требованию. Несколько минут назад Морис постучал в дверь и заявил, что плохо себя чувствует. Как только охранник переступил порог каюты, Морис выстрелил, не вставая с койки, и – к своему счастью – не промахнулся.
Теперь надо было действовать как можно быстрее и решительнее. Но как именно действовать и что предпринять, он представлял себе довольно смутно – и это несмотря на долгие ночные раздумья. Предварительный план был определен. Он помнил, что где-то наверху должна была находиться радиорубка. Что, если подняться туда и заставить радиста передать сигнал SOS? Вдруг им всем повезет и поблизости от «Бретани» будет проплывать какое-нибудь английское судно?
Морис собрался с духом, последний раз оглянулся на застывшего охранника и выскользнул в коридор. Повсюду царила пугающая тишина, и если бы не мерная работа судовых двигателей, можно было бы вообразить, что он остался один.
Дойдя до середины коридора, Морис остановился. Направо были два выхода: один – наружу, другой – на первую палубу. И тот и другой сулили неприятности – можно было нарваться на охранников. Оставалось одно – искать трап, который бы вел наверх.
И он действительно обнаружил этот трап в конце коридора, когда последовательно попытался открыть несколько дверей, ведущих в служебные помещения. Все они были заперты, кроме одной – той самой, за которой начиналась винтовая лестница, уводившая куда-то в глубины стального организма «Бретани».
Держа револьвер прямо перед собой и всячески стараясь сдержать предательскую дрожь, Морис стал осторожно подниматься. Он миновал три поворота, пока наконец не очутился еще перед одной дверью. Чтобы добраться до нее, оставалось подняться всего на две ступени – и вдруг она распахнулась, и весь проход загородила чья-то фигура. Человек хотел было спуститься вниз, а потому, сначала не заметив Мориса, буквально наткнулся на его дрожащую руку с револьвером. Вздрогнув от неожиданности, тот машинально нажал курок.
Человек молча навалился на Мориса всей тяжестью своего тела, и оба скатились вниз. Больно ударившись головой о стену, Морис приглушенно вскрикнул и на мгновение потерял самообладание. Ему показалось, что человек душит его, и он даже открыл рот, чтобы закричать, но вовремя спохватился. Охранник был мертв – пуля Мориса угодила ему прямо в сердце, и если он и душил своего убийцу, то лишь тяжестью своего внезапно обмякшего тела.
Лежавшему на узкой винтовой лестнице Морису потребовалось приложить немало усилий, чтобы освободиться от придавившего его трупа. Второй раз за несколько минут он убивает человека, но не просто человека – нациста! Мысль об этом невольно охладила его воспаленное воображение. Да, он убил двоих и будет убивать дальше, пока в револьвере не кончатся патроны или пока не убьют его самого! Он никогда больше не окажется в концлагере – и горе тем, кто попытается его туда заключить!
Взобравшись наверх, Морис оказался в небольшом коридорчике, в который выходили две двери. За первой из них он обнаружил новую лестницу, зато из-за второй двери – и тут его охватила невольная радость – раздавались те характерные попискивания и потрескивания, которые невозможно было ни с чем спутать. Радиорубка!
Глубоко вздохнув и набравшись мужества, Морис резко распахнул дверь и ворвался внутрь. Внутри небольшого пространства, большую часть которого занимала радиостанция, находился лишь один человек. Он сидел спиной к двери с наушниками на голове, а потому даже не заметил появления Мориса.
Сначала тот принял его за судового радиста, но уже через мгновение осознал свою ошибку. Радистом «Бретани» был молодой француз одних лет с Морисом, а перед ним сидел седоватый джентльмен в строгом сером костюме. Вот он медленно снял наушники, положил их на приборную панель и не спеша повернулся к двери. Их взгляды встретились, и Морис, подняв револьвер, нацелил его дуло прямо в пристальные, немигающие глаза лорда Сильверстоуна.
Чудовищная в своем напряжении пауза – и вдруг англичанин заговорил, заговорил спокойно, без малейшего волнения в голосе, словно беседуя с самим собой.
– Да, я совершил ошибку. Узнаю этот револьвер. Проклятый комиссар Вондрачек!
Загипнотизированный этой невероятной невозмутимостью, Морис не осмелился выстрелить в голову. Перед тем как нажать курок, он чуть опустил револьвер – и, вздрогнув от выстрела, прозвучавшего пугающе громко, увидел, как в сером жилете мгновенно возникло небольшое черное отверстие. Англичанин содрогнулся, как от удара, откинул голову назад и бессильно обвис на спинке стула. При этом его глаза продолжали оставаться открытыми – но Морис уже не решался смотреть на этого странного даже в своей смерти человека. Какое-то непонятное и неуместное в данных обстоятельствах любопытство подтолкнуло его взять наушники и надеть их себе на голову. Что же такое слушал лорд Сильверстоун за несколько мгновений до смерти?
Узнать этот резкий и самоуверенный голос, не выкрикивающий, а словно бы выдаивающий слова, было несложно.
– …С целью создания предпосылок для окончательного разгрома Англии я намерен вести воздушную и морскую войну в самой беспощадной форме. Для этого приказываю – германским военно-воздушным силам всеми имеющимися в их распоряжении средствами разгромить английскую авиацию. По достижении превосходства в воздухе надо сосредоточить основные воздушные удары против гаваней и складов, предназначенных для хранения запасов продовольствия. Террористические налеты на крупные английские города в качестве средства возмездия производить только по моим указаниям. Находиться в состоянии постоянной боевой готовности к началу операции «Морской лев»[11]…
Потрясенный Морис снял наушники. Неужели это начало конца – нацисты сокрушат Англию, послече-го вся Европа окажется под сенью свастики?
Не зная, что делать дальше, он блуждающим взглядом обводил помещение, стараясь не смотреть на труп Сильверстоуна, как вдруг заметил телефон прямой связи с капитанской рубкой. Положив револьвер на стол, Морис снял трубку и покрутил рычаг.
– Капитан Гильбо слушает.
Морис радостно вздохнул, после чего заговорил очень быстро, оглядываясь на дверь и опасаясь того, что их в любую минуту могут прервать:
– Капитан, это говорит один из пассажиров, Морис Дан. Я нахожусь в радиорубке. Только что я убил Сильверстоуна и двоих охранников. Капитан, что делать? Как захватить судно? Я бы хотел послать сигнал SOS, но не знаю, как обращаться с радиостанцией. Что делать, капитан?
– Теперь уже ничего.
– Как? – Меньше всего Морис ожидал услышать такой ответ от бравого француза, который, как он знал, искренне ненавидел нацистов. – Почему? Что вы такое говорите?
– В двух милях от нас маячит германский крейсер. Прощай, юноша, и да благословит тебя Бог!
Глава 10.
В преддверии ада
Ярким июльским полднем к пристани французского города Аркашона подкатило десять грузовиков, заполненных немецкими солдатами. Послышалась громкая команда – солдаты начали выскакивать на землю и тут же строиться. Первыми выскочили те, кто вел перед собой на поводках злобных, рычащих овчарок. Несмотря на присутствие армейского полковника, всем распоряжались два эсэсовца в черных мундирах и с повязками на рукавах – белый круг на красном фоне, в центре которого красовался черный паук свастики.
У пристани швартовался пароход «Бретань», на корме которого сгрудились испуганные, молчаливые, плачущие пассажиры, с ужасом взиравшие на грузовики и солдат.