Бранислав Нушич
Кратчайший путь
Какой-то дурак, возомнивший себя философом, изрек одну глупость, которую многие считают верхом мудрости. «Прямая дорога – дорога кратчайшая», – гласит эта мудрость, над которой смеялись и раньше, над которой хохочут теперь, а в будущем по поводу нее станут ядовито улыбаться.
Кто бы ни поверил этой мудрости и ни отправился прямой дорогой, всегда прибывал к месту назначения последним или не попадал туда вовсе.
Возьмите хотя бы такой случай. Вы знаете, что прямая дорога от Калемегдана до Славии проходит по Теразии; по ней проложена трамвайная линия. И вот кто-нибудь, скажем, Алекса, отправится по этой дороге к Славии, а кто-то другой, скажем, Борисав, пойдет от Калемегдана через Варошкапию по Абаджийской Чаршии.[1] Разумеется, второй, то есть Борисав, окажется на Славии раньше, чем первый.
Но это не очень убедительный пример, я его выбрал не совсем удачно. Конечно, этот второй, Борисав, какой бы крюк он ни сделал, придет первым, поскольку на прямой дороге, по которой будет следовать Алекса, ходит белградский трамвай. Алекса, конечно, не захочет идти пешком и поедет на трамвае. Но если он так поступит, то, разумеется, прямая дорога вовсе не окажется кратчайшей, и наверняка второй путник – в обход и пешком – доберется до Славии раньше.
Итак, это неудачный случай, но есть и другие примеры, которые убеждают, что прямой путь – " вовсе не кратчайший.
Вот возьмите одно из самых обычных жизненных явлений – любовь, причем любовь серьезную, за которой следует брак. Допустим, господин Пера влюблен в барышню Анку и влюблен серьезно. Он, конечно, считает, что лучше всего прямо сказать ей об этом. Он ищет случай сегодня, ищет завтра и, наконец, на каком-то балу, а их только для этого и устраивают, подходит к ней, дрожит, бледнеет и заплетающимся языком шепчет:
– Я вас люблю!
Услышав признание, она ведет себя, как в таких случаях и подобает вести себя девушке. Она волнуется, краснеет, опускает глаза, у нее сильно бьется сердце, пересыхают губы.
Он хочет знать только одно: «Да или нет?» Танцуют кадриль, а он шепчет ей: «Да или нет?» Танцуют вальс, а он ее спрашивает: «Да или нет?» Танцуют селянчицу, а он опять: «Да или нет?»
Наконец у девушки вырывается: «Да!», и он, совершенно счастливый, мечтает о своем прекрасном будущем.
Но пока господин Пера хранит ее «да» как ценный залог и предается мечтам о будущем, строя карточные домики, господин Сима, которому барышня Анка тоже очень нравится, вовсе не подходит к ней, чтобы объясниться в любви. Он знает, что прямой путь – не самый короткий.
Он подходит к ее матери и развлекает ее разговором:
– Ах, сударыня, какой прекрасный ребенок ваша дочь. Я никогда не встречал так хорошо воспитанных детей.
А матушка сладко смеется, и что-то приятное щекочет ее душу.
– И ведь как верно говорят в народе, – продолжает господин Сима, – прежде посмотри на мать, а уж потом сватайся к дочери. Но люди часто ошибаются: собираясь жениться, и не взглянут, что представляет собою мать – воспитанная ли она, порядочная ли. А ведь какова мать, такова будет и дочь.
Вот, пожалуйста, на вашем примере это лучше всего видно.
А мать слушает, и душа ее вздымается к небесам, будто тесто на дрожжах подходит, сердце ширится, как меха гармоники, и чувствует она, что ей уже не уместиться на одном стуле и нужно подставить второй.
А господин Сима на этом не останавливается. Он ищет и находит тетку барышни Анки. С теткой он ведет совсем иной разговор:
– Ах, сударыня, пусть люди говорят, что годы налагают на человека отпечаток. Но сколько бы ни было вам лет и как бы ни блистали юностью эти девушки на балу, вашей свежести и вашему виду может позавидовать любая молодость.
А у госпожи тетки сверкают глаза, она чувствует, как тепло разливается по всему ее телу, и вдруг ей становится так жарко, что хочется убежать домой переодеться.
Господин Сима не останавливается и на этом, он находит отца девушки, ее другую тетку и всех остальных родственников. И, как вы думаете, кто женится на барышне Анке? Господин Пера, вошедший в ее сердце прямым путем и уже добившийся ее «да», или господин Сима?
И так не только в любви. Стоит лишь посмотреть вокруг.
Возьмите государственную службу. Господин Янко честно и усердно служит, работает, трудится день и ночь, растет число его детей, растут долги, но он все надеется, и для этого есть все основания:
«Вот дослужусь до хорошего жалованья – рассчитаюсь с долгами, дослужусь до лучшего, более почтенного места – займусь воспитанием детей».
И у него есть все основания надеяться. Ведь в его руках верный залог – честный труд, всеобщее признание, добрая слава.
Но пока он надеется, господин Стева поступает совсем иначе. Он ходит от дома к дому, от двери к двери и узнает, в которые из них можно проникнуть; у него есть тетка, еще на школьной скамье дружившая с нынешней госпожой министершей; у него есть дядя – дальний родственник другой госпожи министерши; вторая его тетка состоит в родстве с госпожой Савкой, советницей, а госпожа советница была первой женой господина генерала, тогда как вторая генеральская жена находится в наилучших отношениях с господином министром.
Как вы думаете, кто в Сербии первым сделает карьеру – несчастный Янко, считающий, что прямая дорога – кратчайшая, или господин Стева, окруженный всеми своими тетками, дядьями и знакомыми?
Стоит только прочесть в «Сербских новостях» указы о назначении, а прочитав, расспросить, кто кому приходится родней, и загадка будет разгадана.
Нет, нет, прямой путь в Сербии – это самый долгий путь, и речь идет не только о поездке трамваем от Калемегдана до Славии.
Даже к богу вы не можете обратиться прямо. И если вы хотите, чтобы на вас низошла его благодать, незачем обращаться к нему с простой, усердной и честной молитвой; вам следует проведать о лазейках, через которые обходным путем скорее всего можно снискать божью милость.