Створки двери мягко поползли в стороны. Открылся узкий коридор, залитый мягким светом. Три космонавта вышли из кабины, и дверь тотчас бесшумно вернулась на место.
- Пять минут постоим, - напомнил Чумак. - Необходимая процедура.
В коридорчике словно дул сухой и горячий ветер. Володя чувствовал, что у него по телу пробегают мурашки. В эти минуты потоки невидимых лучей со всех сторон пронизывали его, уничтожая последние микроорганизмы, "зайцами" прибывшие с Земли. На межпланетной станции микробы были нежелательными гостями...
- Сейчас наш вес составляет примерно три четверти земного, - говорил Костров. - Чувствуешь, как легко? Мне лично такой режим больше всего нравится. А когда я был здесь последний раз, система вращения станции не работала. Ее ремонтировали - прямое попадание метеорита. И помучились же мы с этой невесомостью! Ребята рассказывали, много комических эпизодов было, ьюгда неожиданно исчезла тяжесть. Повар обед готовил - не успел оглянуться, все бифштексы плавают под потолком. А один хлопец душ в это время принимал. Так такая водяная феерия получилась!
Володя представил, как кружился в воздухе голый человек, окруженный густым роем шаровых капель воды, и засмеялся.
- Да, не хотел бы я быть на его месте!
- Невесомость и строителям здорово мешала, - продолжал Костров. - Когда сваривали детали, их приходилось все время вращать, чтобы обеспечить плотность шва.
- Но, по-моему, сварка применялась здесь мало, - заметил Володя. - Большинство конструкций - клееные.
- Правильно. Всюду, где можно, здесь использовали спецклей. Это же удобно - перенести клееный шов из тени на солнце или наоборот, и полное схватывание обеспечено. Момент - и намертво!
- Выходим, - сказал Чумак.
За дверью тамбура космонавтов ожидали Дроздов, Соколов и несколько работников станции. Дружеские рукопожатия, обычные вопросы о том, как долетели - все это было настолько обыденно, что Володе на миг показалось, будто он не совершал никакого космического путешествия, все еще находится на Земле. Но Космос напоминал о себе на каждом шагу...
До конца пребывания на станции Володя так и не мог привыкнуть к ее чудесам. Ну как можно спокойно идти по коридору, который все время круто загибается вверх? Казалось, будто находишься внутри гигантского очень легкого колеса, и оно на каждом шагу мягко перекатывается, ложится под ноги. Предмет, подброшенный вверх, летит по кривой в сторону, а потом, описав замысловатую фигуру, возвращается прямо в руки, словно притянутый магнитом. Володя, впервые попавший в мир искусственной тяжести, иногда вел себя совсем не так, как полагалось бы работнику солидной газеты. Но все это прощалось новичку - трудно было удержаться в необычайных условиях.
Неумолимые врачи приказали прибывшим отдыхать. Но Володя все-таки ухитрился обмануть медицину. Весь час, предназначенный для отдыха, он торопливо писал свой первый космический репортаж. Пройдет немного времени - и из-под бешено вращающихся валов ротационных машин начнут дробно выскакивать газетные листы. И в каждом номере будет короткая подпись: "Владимир Никитин (наш спец. корр.). Борт межпланетной станции "Дружба". Репортаж прочитают миллионы людей. Прочитают родители, гордясь сыном и тревожась за него. Побежит хвастаться приятелям Игорь. Вздохнет и задумается Нина в своем далеком Мурманске. И может быть, прочитает эти строки сероглазая девушка с непокорными каштановыми волосами... Конечно, прочитает! Только будет думать и беспокоиться она не о нем.
Во время обеда, который почти не отличался от земного, Володя много раз поглядывал на Соколова. Ну чем ее привлек этот человек? Конечно, не славой, не заслугами. Но чем же? Он гораздо старше, у него нелегкое прошлое и, наверное, нелегкий характер. Даже внешне он не очень привлекательный рано поредевшие волосы, жесткие черты лица, невысокий рост. Каждый согласится, что у Володи гораздо больше шансов понравиться девушке. Но в жизни почему-то все получается иначе...
После обеда Соколов объявил, что "Циолковский" принят правительственной комиссией с отличной оценкой. Вечером экипаж испытает скафандры, и утром состоится второй старт. На этот раз - прямо к Луне.
Володе нравилось, что его товарищи, бывалые космонавты, ничуть не показывают перед ним своего превосходства. Правда, Костров иногда добродушно посмеивался, но в этом не было ничего обидного. Зато и Соколов, и Дроздов отнеслись к нему здесь как к равному.
- Знаете, Володя, - говорил Дроздов, когда они выходили из столовой, - я чувствую себя сейчас так, будто впервые в жизни лечу к Луне. Наверное, от этого ощущения новизны никогда не избавиться, сколько бы ни пришлось летать в Космос. Даже Соколов - и тот волнуется не меньше любого из нас. А он ведь космонавт с солидным стажем... И не подумайте, пожалуйста, что я говорю это, чтобы успокоить вас. Я нисколько не преувеличиваю... Луна есть Луна, и этим все сказано.
Негромкий голос, доверительный тон как-то сразу и ободрили и успокоили Володю. Нет, напрасно он думал сначала, что будет здесь чужим!
- Хотите осмотреть станцию? - предложил Дроздов.
Об этом можно было бы даже не спрашивать. Не только журналист, но и любой человек, оказавшийся здесь, не упустил бы возможности обойти все уголки космического острова.
Володя пошел вслед за Дроздовым - в узком коридоре идти рядом было трудно. И в этот момент позади раздался очень знакомый голос:
- Товарищ Никитин!
Володя обернулся и застыл в изумлении. Меньше всего ожидал он здесь встретить этого человека. Перед ним стоял и широко улыбался Вася Смирнов - вихрастый комсорг совхоза "Утро", помогавший им летом в поисках спрятанной рукописи.
- Удивляетесь? - засмеялся Вася. - Я-то знал, что вы к нам летите, а вот вы, наверное, не думали меня здесь повстречать. А здорово, правда! Я ведь уже целую неделю здесь живу...
- Всегда приятно встретить знакомого, - сказал Дроздов. Ну, не буду мешать вашей беседе. А когда, Володя, захотите осмотреть станцию - я к вашим услугам.
- Так я тоже могу все показать, - обрадованно закричал Вася. - Я же все тут изучил!
- Вот и прекрасно. Тогда мне остается только провести вас туда, куда доступ имеют немногие - на станцию связи, к энергетическим установкам, в обсерваторию. Но этим займемся попозже, после того, как вы осмотрите все остальное.
Смирнов повел Володю по крутому коридору и говорил, говорил без умолку, все время оборачиваясь.
- Вы, конечно, будете писать про станцию?
- Не знаю. О ней уже столько написано, что трудно сказать что-то новое.
- Жаль. У вас здорово получается. Совсем забыл - комсомольцы совхоза просили передать большое спасибо за тот очерк. Всем понравился. Только зря меня так разукрасили. Даже неудобно было перед ребятами...
- А что - напутал где-нибудь?
- Да нет, факты правильные.
- Тогда не беда.
- Но это я так, к слову. Вам виднее, как нужно писать. Я же понимаю - вы и хвалите, и ругаете в воспитательных целях. Как говорится, для широких читательских масс. А мне, честно говоря, обижаться стыдно. Это ведь благодаря вам я здесь очутился.
- Благодаря мне? - удивился Володя.
- Ну, может, я сказал не совсем точно, но в принципе это так. Вы описали наши опыты с полиплоидными растениями. А в Комитете по освоению космоса кто-то прочитал и заинтересовался. Решили, что будет очень здорово, если перенести нашу агротехнику сюда, на межпланетную станцию. Вот и было предложено послать в космическую командировку одного специалиста из совхоза. А у нас полиплоидами занимались три агронома: Иван Федорович - вы его видели, седой такой, Марина Фетисова и я. Ивану Федоровичу, конечно, лететь врачи не разрешили, Марина caмa побоялась, а я - вот он!
Вот, оказывается, и Володя сумел ответить услугой за услугу. Строго говоря, Вася тоже немного помог ему попасть в состав экспедиции. Он тогда указал точное место бывшей землянки бакенщика, и рукопись была сразу найдена. А могло случиться и так, что они пролазали бы в окрестностях совхоза несколько дней и уехали потом с пустыми руками. Не так-то просто отыскать в земле тайник, о котором ничего толком не известно! Так что все получилось очень хорошо.