Кузнец присвистнул; приказчик подскочил, увидал, что Изабелла выбрала, и ошеломленно посмотрел на нее.
— Что-то не так? — встревожилась девушка.
— О нет! — воскликнули хором хозяин и помощник, — Напротив! — Тут они переглянулись, и приказчик вспомнил о субординации. Он опять отошел к шкафу, в котором наводил порядок.
— Вы выбрали один из Черных Ножей. — слегка смущенно пояснил Кузнец. — Вы не можете отказаться, иначе он обидится. Есть поверье, что Черные Ножи меняют владельцев по собственному желанию.
— Но почему Черный? Ведь ручка коричневая?
Вместо ответа Кузнец выдвинул нож из ножен, и Изабелла увидела совершенно черное лезвие, в котором тонули и свет, и взгляд.
— Вот как… — произнесла пораженная Изабелла в то время, как приказчик быстро привешивал ножны черного клинка к отложенному для нее оружейному поясу.
— Лезвие этого ножа толщиной ровно в один атом. — серьезно сказал Веланд. — Нож режет абсолютно все. Но затачивать его, в отличие от других атомарных ножей, не нужно. Такая конструкция. Секрет я Вам объяснить не могу: я его сам не знаю. В первый год Арды я по случаю купил дюжину этих ножей у Мастера, то есть у гномов Мории. С тех пор я не слышал, повторяли ли они серию. Нож неигровой, то есть перед кожей он не остановится, будьте с ним осторожны…
— А не разорит Вас такой дорогой подарок?
Кузнец ухмыльнулся:
— Я прогорю, если буду разбрасывать товар попусту. Не беспокойтесь, ценность всех предметов в этом ящике точно соответствует правилам магазина. Вы сделали крупный заказ, следовательно, Вам полагается подарок. И нож Вы выбирали сами. Так что без прибыли я не останусь.
— И что же получается, любой человек может вот так просто прийти и выбрать лезвие, которое режет абсолютно все?
Веланд снова посерьезнел:
— Ключевое слово здесь именно "выбрать"… — тут он внезапно растерял всю свою важность и воскликнул:
— Воистину, сегодня великий день! Умоляю Вас, научитесь хорошо фехтовать, раз уж взялись! Более благоприятных знамений для начала пути я не знаю!
— Хорошо, — согласилась девушка, — Но мне нужна Ваша помощь. Я хочу попасть в экипаж Ливии Харт. Красильщик Сэпли, давая мне Ваш адрес, сказал, будто Вы знаете, где ее можно отыскать.
— Что ж, — Кузнец легонько хлопнул в ладоши. — Я с радостью укажу Вам дорогу. Вы выбрали хорошую команду. Сдается мне, Ваше дело того стоит.
— Стоило ли все это затевать вообще? — безнадежно и тускло спросил сам у себя Основатель Арды Александр Валле. — Веришь, Легат, — обратился он к собеседнику, такому же рослому и худому, как пятнадцать лет назад, но уже сильно огрубевшему в чертах лица, — У нас в Раздоле позавчера подрались по пьяни. Стоило ли сдвигать с места столько людей? Да что там люди — ведь мы целую планету подгребли, Легат, и какую! Воздух, луга, леса и моря — и на что мы все это тратим?… На ту же дрянь, которую видели и раньше? Наркотики, полиция, проституция… Мне все время кажется, что я вот-вот проснусь — а надо мной солнце Первой Посадки. Громадное, красное… Знаешь, я тогда понял, почему Лесник ведет себя так, как будто найдя для нас эту планету, он уже все сделал, и теперь может забыть о мелочах…
Легат промолчал и нахмурился. Не так уж часто Основатель заводил жалобы на жизнь, но уж если завел, стало быть, приперло. Основатель продолжал, не обращая внимание на угрюмого Легата:
— Я стал очень трудно работать. Все тяжелее удерживать сосредоточение. Неужели старею? Не в мои же тридцать пять говорить и думать так, как сегодня! Спасаюсь только памятью — как трава пахла в первые дни… Как открывали планету, какие имена давали холмам и рекам, и горам. А теперь все уткнулось в такую до блевотины банальную пьяную драку… И ладно бы, зерновой пояс, где полным-полно недовоспитанных "типа ковбойцев", а то ведь у нас, в Раздоле! Так подумаю-подумаю, да и сам у себя спрашиваю: может, следовало сидеть тихонько, как мышь под веником, спокойно зарабатывать деньги, жить, как все живут, в кредит. Одной рукой квартиру в рассрочку строить, другой в то же время карьеру помаленьку делать…
На последних словах Александра Валле в комнату вошел Тень. Мгновенно оценил ситуацию и понял, что древние в очередной раз оказались правее некуда: уныние воистину один из самых страшных грехов.
Смертный грех.
— Карьеру, Саша, помаленьку не делают, — ровным голосом приступил к спасательной операции Тень. — Думаешь, зря самый сумасшедший конский галоп называется "карьер"? Ты ведь знаешь, что до прихода к тебе я успел поработать в нескольких крупных корпорациях, вот хотя бы дзайбацу "Нетускнеющий свет". Я тебе сейчас в красках опишу, что бы ты получил, пойдя по той дорожке. Для начала ты бы год или два ходил в младших товарищах и забивал голову всякими мелочами, которые нужны только ординарным исполнителям. Тебе все это надо, как в попе дверцы! Вот тогда бы ты затосковал — да не так, как нынче!
Но ты умный и талантливый. В скором времени, как я говорил, годика через два — для крупной системы это все равно, что ничего — сделали бы тебя мелким начальником. О радость! О счастье! — патетически простонал Тень, изображая жестами нечто, куда больше похожее на страх и ужас. — У тебя появилась бы собственная группа, которую нужно организовывать, водить за ручку, давать работу, проверять, как она исполняется, прикрывать собственной головой и еще кой-чем, от начальственных нагоняев — и прочая, и прочая…
Но твоя работоспособность велика, а дебилостойкость поражает воображение. Ты бы успешно реализовывал свои гениальные идеи, зарабатывая корпорации прибыль, а себе в лучшем случае бесплатные билеты на корпоративный курорт… и бесплатное место на корпоративном кладбище… Гораздо более потом. К моменту получения власти, получения возможностей хорошо реализовать собственные идеи, твой запал уже выгорел бы дотла — и на этом конец. Финиш!
Тень осуждающе фыркнул и умолк. Не было нужды перечислять, чего добился Александр Валле на Арде. Собственное предприятие; возможность диктовать условия крупнейшим звездным верфям обитаемой Галактики; доходящее до восторга обожание его персоны — как Основателя колонии. И самое главное — возможность делать то, что считаешь нужным.
Но Валле, как видно, недостаточно даже неслыханной свободы. Ему подавай идеальное общество, без табакокурения и дуракаваляния.
Заговорил, наконец Легат:
— Людей очень трудно переделывать, Вал… Таких, которым любая свежая трава всего лишь повод на ней выпить, очень много там, где мы жили раньше. Ну да, в созданном тобой мире есть куски тьмы — настоящей, поганой. Их мало где нет! Зато того хорошего, что есть у нас на Арде, вообще нигде не найдешь!.. Ты же знаешь, Крот про Первую Посадку даже роман пишет!
— Мне кажется, роман получится довольно скучный, — Тень явно удивился. — Что о нас можно сказать? Вот люди, которые заняты своим делом, им всем от этого хорошо… Сладенькая утопия, разве что жить в ней приятно. Зная Крота, можно предположить, что он выстроит книгу основательно, напишет добротно. Читаться будет с увлечением, а отложишь — и не вспомнишь.
— Была бы утопия, — саркастически хмыкнул Легат, — Не о чем было бы плакать в углу дивана. Нормальная живая жизнь. Где-то минусы, но зато какие плюсы!
Основатель не выдержал:
— Здесь — вопрос веры. До вас дошел слух, что когда Валькирия ушла от Лесника, тот подарил ей на прощание "Тень ворона"?
— "Тень Ворона"?!! — изумился Тень, — Этот гигантский дирижабль?!
— Больше, чем дирижабль, — задумчиво произнес Александр Валле, — Мне как-то случилось лететь с "Тенью" от Изенгарда. Надо видеть бесконечное небо над прозрачным куполом обсерватории, надо слышать, как ровно гудит под напором воздуха каркас, все эти бесчисленные фермы, балочки, стрингеры, растяжки, и что у них есть еще там… Надо выйти под дождь и пить воду, перехваченную на полпути к земле, чтобы прочувствовать доставшийся Валькирии подарок — если дарят судьбу и свободу.
— Недолюбливаю я Валькирию. — признался Тень, — Несмотря на всю ее красоту. Какая-то она чересчур, понимаете? Слишком красивая, слишком правильная. Слишком… — он пошевелил пальцами, не находя нужного слова.