И вот теперь люди в кружках тщательно обговаривали все случившееся за три дня вторжения. Регламент Большого Совета отводил представителю каждой группы всего по одной минуте. Следовало сперва прийти к полному согласию между собой и лишь потом выставлять человека на общий круг.
Семь претендентов на капитанское место ходили неприкаянными от костра к костру. До конца совета им предписывалось полное одиночество — чтобы исключить сговор и подпольные соглашения. Полуденное солнце провожало их сочувственными взглядами; ветер успокоительно перебирал пряди березовых ветвей. Лес полнился оттенками золотого и зеленого — летние, июньские цвета. Тепло и нежарко.
Соискатели слонялись по поляне, краем уха вылавливая из бормотания Совета отдельные фразы.
— … И что теперь? Мы круты сами собой, а вот оказались в изоляции на своем севере. Лучше бы мы Леснику тогда помогли, чем Роланду!
— Так к Леснику и теперь не поздно примкнуть.
— Лучше к Норвежцу. Лесник чего делает или не делает, неизвестно, а Норвежец уже два парома утопил, говорят.
— Ты хоть думай, что несешь! Норвежец на другом краю континента! Как ты туда дойдешь? Прямиком и то полторы тысячи километров, а ведь нельзя прямиком, надо вокруг Мглистого переть…
— А правда, что Ига-рю сожгли?
— Правда или нет, но хорошо, что мы все оттуда смылись, не дожидаясь гостей.
— А где твои?
— Как и все, уехали в Ноттингем. Туда не скоро доберутся.
— Лучше бы в зерновой пояс: у Анлата мир с Куриту, там пока не стреляют. Только Юг далеко.
— Идиотизм какой-то: одна планета, а непонятно, где свои, где чужие. Одних жгут, других не трогают, а какие причины, черт его знает!
— А Кога-рю вообще с Куриту союз заключили!
— Да я бы их!
— Голыми руками стального робота десяти метров росту?
— Ну, можно же что-нибудь придумать!
— Так думай, а не трепись. Времени мало.
Словно отвечая на последнюю фразу, над поляной покатился грозный рокот натянутых на котлы тулумбасов — время обсуждения в группах закончилось. Семеро кандидатов перешли к Высокому Дереву и встали так, чтобы все их видели. Начинался первый круг Большого Совета, длительностью двадцать минут — по минуте на представителя каждой группы. Право голоса передавалось по кругу с обычной мокрой шишкой: кто держал ее в руках, тот единственный и мог говорить. Нарушитель правила получал по спине подушкой. Правда, на Больших Советах за все десять лет существования команды Ига-рю никто не пытался влезть в разговор без очереди.
В этот раз тоже никто не посягал на порядок. Все ораторы на разные лады высказывали лишь одну мысль: идти на Юг, в обширные густые леса Фангорна, чтобы там примкнуть к Сопротивлению. Убийство Тейчи показало, что Дом Куриту считает экологов врагами; после этого договариваться с Домом или подчиняться ему Синие Драконы не желали категорически. В окрестностях Железного Кряжа, кроме Игарю, обитала только команда Кога-рю — но они-то как раз заключили с захватчиками союз, и помощи у Кога-рю искать было нечего. Поэтому все группы быстро согласились идти на Юг через Эмин Майл. Первый круг закончился гораздо раньше отведенных двадцати минут.
Во втором круге кто-то сделал не совсем удачную попытку перевести разговор на выборы нового капитана, и заикнулся было о самых вероятных лидерах сопротивления. Оратор считал лидерами Норвежца — о его успехах уже было известно достоверно, потом Роланда — как самого влиятельного в Игре. И Лесника — как единственного, кто пытался объединить Арду, пусть даже в рамках Игры. Тут вскинул руку желающий задать вопрос. Оратор перебросил ему шишку; человек в черной головной повязке стажера принял право голоса, встал и недоуменно спросил:
— А при чем тут Лесник? Норвежец доказал свои силы делом, Роланд успешно правит вторым по величине городом планеты, неплохо справляясь с игровыми и неигровыми проблемами. Лесник на их фоне всего лишь лидер одной из команд.
Шишка вернулась обратно. Двести Синих Драконов с интересом ожидали ответа.
— Единственное настоящее отличие Игры от Жизни — смерть в Игре не является непоправимой. парировал представитель шестой группы, и продолжил цитатой из гимна:
— "Понарошку смерть, понарошку бой. Понарошку пламя костра. Не бывает лишь подлости игровой. Пусть проверит, каков ты есть — Игра!"… А умение организовывать походы, снабжение войск, договариваться с разными группами людей — в жизни и в Игре полностью настоящее. Лесник же все это проделывал, и не единожды. Если бы мы играли почаще, так сейчас и был бы опыт общения, договоренностей с другими. А то теперь мы сами может и сильны, но отрезаны от всех. Мое мнение — следует примкнуть к правому делу, если даже и не удастся его возглавить.
Тут его время вышло; он перебросил шишку в седьмую группу и глазами указал ее представителю на задавшего вопрос стажера: продолжи ответ за меня, пожалуйста!
Оратор седьмой группы дал исчерпывающее объяснение:
— В любом случае, все кандидаты в союзники живут на юге, а до Андрея Норвежца можно добраться только в обход Мглистого. Значит, что бы мы ни решили, сначала надо идти в Батт самым коротким путем — через Эмин Майл, где пока еще правит Крот. В Батте осматриваемся и решаем: либо примыкаем к Леснику — раз; либо идем на север и присоединямся к Роланду — два; либо сквозь Фангорн обходим Мглистый хребет с юга и через Шир добираемся до Норэгра, где присоединимся к Норвежцу — три.
После этого спорить стало не о чем, и ближайшая цель похода утвердилась окончательно. Представитель седьмой группы вернул обсуждение к выборам собственного капитана. На место Тейчи метили трое женщин и четыре мужчины, все примерно одинаковой опытности. В голосовании Большой Совет проявил поразительное единодушие. Пятнадцать из двадцати голосов пришли в пользу Сингена Исороку.
Арде еще предстояло запомнить его имя.
— Имя главаря известно? — спросила Минни Тауэр, как только лейтенат Хитаро Сугороку запрыгнул в транспортер и представился.
— Гимли, кажется, Изенгардский, — лейтенант старательно выговаривал непривычные слова. — Но его так и не нашли. Допрошенные говорят, что на заводе засели двадцать — двадцать пять человек. После перестрелки мы подобрали пятнадцать вражеских трупов, а где остальные — неизвестно. Скорее всего, просочились по вентшахтам, вылезли где-нибудь в зарослях — у меня всего триста человек, а тут такие предгорья! Каждый куст сторожить людей не хватит, надо же еще оцепление, и гарнизон в заводе, и патрулировать город…
— Не беспокойтесь об этом — успокоила лейтенанта госпожа главный аналитик. — Показывайте грузовой двор.
Транспортер остановился перед обширным проломом в каменной стене. Звено С13 сделало этот пролом, чтобы С14 могло войти в долину между отрогами. Следы тяжеленных ступней указывали, как стальные гиганты забегали и разворачивались, наводя свои лазеры, пушки и ракеты на выходы, ворота и окна в скальных стенах по обеим сторонам долины.
Минни Тауэр подняла взгляд к полуразваленной высокой башне в середине засыпанной обломками долины. Справа от башни торчали два пятиметровых пенька. Минни Тауэр спросила:
— Что это? Вон та вышка с двумя отростками справа?
Хитаро Сугороку поморщился, растер по щеке брошенный ветром в глаза пепел, и ответил:
— Башня — причал для дирижабля. Про него отдельно. А два, как Вы говорите, отростка — это все, что осталось от С142-го и С141-го. Командир четырнадцатого звена и его ведомый. Они ворвались первыми, добежали до башни. Я еще сказал, что с этого места они не достанут лазером ни одного окна: долина шириной километра три, вышка эта примерно по центру, значит, полтора километра до ближайшей стены, ровно втрое больше, чем эффективная дальность лучевого оружия… Значит, до стены только ракетой можно дотянуться. Я хотел перевести их ближе к главным воротам и опять потребовать капитуляции.