— Да, капитан, — все так же меланхолично пробасил тот.
— Объясни ей, почему ты обозвал ее дурой! Обидится ведь!
— Уже обиделась! — фыркнула Изабелла. Капитан оборвала ее:
— Молчи и слушай, стажер!..
И совершенно неожиданно улыбнулась. Ошеломленная Изабелла уставилась на едва различимого в темноте боцмана. Судя по звукам, тот предавался яростному выцарапыванию из затылка необходимых слов. Наконец, ему удалось наскрести небольшой стартовый капитал, который моряк немедленно пустил в ход:
— Ты, Белла, думаешь, одна такая патриотичная? У меня вся абордажная команда, половина марсовых, и почти все палубные — не говоря уже об артиллеристах, те еще злее — рвутся на берег. Мы в Лиссе решили жребий тянуть: кто пойдет, а кто останется корабль сторожить. Но прежде надо работу сделать, паладинов нормально довезти до места. Вот поэтому и назвал… Прими мои извинения.
Изабелла смутилась и опустила голову. Боцман продолжил:
— Теперь почему "забавно"… Никто из моих ребят даже тебе ничего не сказал. Несмотря на все твои упреки, и на все желание перед тобой вы… покрасоваться.
— Я… очень извиняюсь, — пробормотала Изабелла. — Мне стыдно, что я такая идиотка. Как я могла думать о вас так плохо!
Боцман хмыкнул:
— Зато ты шлюпку классно выбрала. Когда мы об этом спорили, никто не угадал. Все считали, ты возьмешь моторный катер, и поэтому парусные даже не охраняли. Если бы не капитан, ты бы завтра и ушла!
Изабелла покраснела до корней волос:
— Так вы что же, заранее все знали? А я… Как последняя дура… Пряталась…
Ливия обняла расплакавшуюся Изабеллу и повела в капитанскую каюту.
— Пойдем, поговорим. Ох, да не реви ты! Ничего плохого пока не случилось… Боцман! Там в шлюпке должно быть четыре стандартных пайка — вернуть на склад.
— Три! — всхлипнула Изабелла, — Я только три успела донести!
— А лежит почему-то четыре, — хихикнула Ливия, — Не иначе, на кого-то ты произвела впечатление, вот тебе и помогли. То есть, это до сегодняшнего вечера лежало четыре, а с тем, что ты в этот раз принесла, получится вовсе пять… Ну, все, все, все… Успокоилась?
— Ага… — пробормотала Изабелла. — Мне так стыдно…
Ливия открыла дверь, и женщины погрузились в золотистый свет салона — того самого, где когда-то капитан Харт отчитала Лесника за перенос неигровых отношений в Игру. Изабелла уселась на кожаный диван, Ливия заняла свое любимое место на столе и рассеяно погладила блестящую скатерть — как собаку по шерсти.
Боцман потащил из шкафчика чашки.
— Кофе! — бросила Ливия. — В такую духоту лучше бы чаю, да хороший весь выпили, а плохого не хочется… И спать до рассвета нельзя никак. Не иначе, на севере большая гроза в половину континента. Год назад такое же душное лето было.
Проплакавшись, Изабелла вытащила из-за пазухи записывающее устройство и принялась быстро-быстро надиктовывать что-то в раскрытый цветок микрофона. Ливия удивилась:
— Ты ведешь дневник? Как интересно, должно быть… Я свой забыла дома, перед отлетом сюда, на Арду, — задумчиво добавила капитан Харт, — И с тех пор у меня вместо дневника шканечный журнал "Шканечный журнал" — на парусных кораблях то же, что вахтенный или судовой журнал, куда записываются все, происходящие с кораблем, события..
— Это не совсем дневник, — Изабелла сосредоточенно промокнула слезы. Потом решила поправить внешность всерьез и вытащила зеркальце. Ливия Харт сама практически не пользовалась косметикой, разве только в холода — бесцветной помадой, чтобы не трескались губы. Стажера Ливия приучила к тому же, так что Изабелла с макияжем управилась быстро. Тем более, что холода были еще далеко впереди, и в помаде девушка не нуждалась — даже бесцветной.
Боцман разлил кофе по чашкам: женщинам в маленькие, почти наперстки, себе в литровую кружку. Громыхая подкованными сапогами, вошел дежурный — старший артиллерист. Вежливо поклонился капитану, улыбнулся Изабелле — и тут учуял запах.
— О, кофе! Мне тоже. — офицер разыскал в шкафу и подставил под кофеварку такую же огромную кружку, как у боцмана.
— А глаза не вылезут? — ехидно поинтересовалась Ливия, явно намекая на какую-то давнюю историю. Артиллерист не смутился:
— А я не залпом, как тогда, а мелкими глотками. Растяну до собачьей вахты "Собачья вахта", она же "собака" — вахта перед самым рассветом, когда безбожно хочется спать — чем, кстати, и пользуются всяческие охотники на часовых и сторожей..
— Утром Ирпень стоять будет? — спросил боцман. Артиллерист кивнул. Боцман попросил:
— Пусть на третьей палубе крайний слева люк посмотрит, петли разболтались.
— Хорошо! — согласился офицер и вышел в ночь с дымящейся кружкой.
— Прости мое любопытство, — осторожно обратилась к девушке Ливия, — Ты как будто начала говорить, что у тебя там не совсем дневник. В таком случае, что? Если не секрет?
— Да нет, не секрет… Помнишь, я тогда сказала, что Крот книгу пишет? Ну и… — Изабелла смешалась и замолчала.
Боцман отхлебнул приличный глоток и крякнул от удовольствия. Ливия допила маленькую чашку. Боцман наполнил ее снова, благо сидел за столом между кофеваркой и капитаном. Качало не сильно, и пролить горячее питье никто не опасался. Чтобы не смущать Изабеллу, капитан заговорила о Кроте:
— Для его книги вряд ли будут интересны действия.
— Почему? — искренне удивилась Изабелла. Ливия живо ответила:
— Поступки людей определяются высказанными ими ранее словами. А также теми мыслями, высказать которые они не отважились. Зная, что прозвучало, а что осталось в тени, нетрудно догадаться, что будет сделано…
Ливия помолчала немного и добавила:
— Если уж писать о нас книгу, ты была бы героем, а я всего лишь персонажем. У тебя за спиной крылья, ты вот и на север рвешься… А во мне сто тридцать метров и три тысячи тонн, по моему слову триста человек команды кидаются вверх по мачтам, кто же осмелится за мной хотя бы ухаживать? — с неожиданной горечью призналась капитан Харт. Изабелла с удивлением заметила, что тут смутился уже боцман. Не зная, что сказать, девушка неуверенно протянула:
— Ну-у…
Ливия соскочила со стола и махнула рукой:
— Погуляешь по палубе, пока кофе не выветрится, и ляжешь спать! Утро вечера мудренее!
Ранним утром госпожа Минни Тауэр выдавала своему отделу задание на следующий день.
Все предыдущие беседы с младшим генералом Нгуен Банем, да и собственная интуиция Минни в один голос кричали, что война на Арде еще очень далека от завершения. Тогда как подчиненные Минни Тауэр совершенно единогласно держались противоположного мнения, и видели впереди лишь небольшой период усмирения, расстановки гарнизонов, отлова партизан — и прочей рутинной работы для любителей стрельбы, погонь и засад. Работы, на которой порядочному аналитику негде ни ум проявить, ни подзашибить деньгу, ни по службе продвинуться. За "Бурым Барсуком" неизбежно последует вывод войск с передачей всех проблем в руки полиции и министерства внутренних дел. А там все пойдет так, как уже не раз бывало.
Однако воспитан отдел был неплохо, а кроме того, успел хорошо изучить свою начальницу и считал ее вполне достойной уважения. Поэтому выдаваемые задания люди принимали с подобающей серьезностью, и задавали вполне деловые уточняющие вопросы.
Так, например, начальник северной группы поинтересовался, почему же все считали, будто с захватом Раздола главный сервер Игры окажется в руках Куриту. Минни Тауэр пожала плечами: ошибиться может каждый, вот мы и ошиблись. Легат и его команда так много выступали в Сети, обсуждая содержание, программирование и наполнение информацией главного игрового сервера, и высказывались при этом так уверенно, убедительно, с таким глубоким знанием дела, что даже компьютерные эксперты Дома Куриту в конце концов сочли команду Легата центральным звеном, ключевой пружиной планетарной Сети. Только после взятия Раздола выяснилось, что сам Легат был всего лишь одним из двадцати администраторов, с правами и полномочиями нисколько не выше прочих девятнадцати. Вся команда Легата прекрасно знала строение Сети, используемую технику, набор протоколов связи и тому подобное, но не могла воплотить свои знания в действие. Любое вмешательство в Сеть знаменитых на всю Арду хакеров Раздола поставило бы под сомнение результаты Игры, чем немедленно убило бы всякий интерес к последней. А этого планета не простила бы и более популярным личностям, чем жители Раздола. Так что хакеры отводили душу в теоретизированиях и виртуальных моделях игровой сети, а компьютерщики Дома Куриту, принявшие их развлечения за чистую монету, сами себя одурачили.