Между тем офицеры встревоженно толкали друг друга локтями, наконец, и капитан это заметила:
— Ну, что там? Флаги этих уродов хоть видно?
— Да, — подозрительно спокойно ответил обычно азартный старший офицер, — И галеры я узнал… Галеры "Ретард" и "Двина", двадцать девять банок Банка здесь — сдвоенная скамья для гребцов., пятьдесят восемь весел каждая. На веслах по восемь человек, итого примерно по четыреста-пятьсот человек одна галера. А всего почти тысяча. На абордаж они поставят не больше двухсот, иначе в море с веслами не управиться, тут им не речка. Если же снимут с весел хотя бы каждого второго, то нас попросту не догонят, ведь бриз уже вотвот подымется. Уйдем от них даже без дополнительных парусов.
— У меня сто девятнадцать человек, — вставил начальник абордажной команды, — И среди паладинов десятка два толковых парней. Но против этих, на галерах, мы не устоим!
— Почему это вдруг? — Ливия Харт сузила глаза. — "Ретард" и "Двина" принадлежат Кроту из Эмин Майл. Что в этом такого непонятного?
— Взгляни! — протянул бинокль старший артиллерист, — Может быть, ты разберешься?
Ливия Харт крайне заинтересовавшись, прикипела к окулярам. Заметив интерес Изабеллы, начальник абордажной команды вежливо предложил ей свой бинокль. Изабелла немедленно всмотрелась в подходившие к "Стальной розе" галеры. Так, флаги Игры. Потом еще полотнища… Флаг белый с красным драконьим силуэтом — кажется, Уникорн. На море почти никогда не встречается, Роланд почти всегда сражается на суше, но уж там ему равных нет. Слухи о короле Игры достигали даже Побережья, которое, вообще-то жило романтикой не столько рыцарской, сколько морской и пиратской. Ладно, с Роландом все ясно. А вот второй флаг… На белом поле зеленый лист, пробитый черной стрелой. За четыре месяца стажировки ни разу не встретился. Что же это такое? Изабелла покраснела. Лезть в справочник ей не хотелось, хотелось проявить себя с лучшей стороны. Но, сколько ни рылась в памяти, флага она так и не узнала. Плюнув, Изабелла вынула карманный компьютер и включила голографический определитель гербов и флагов Арды. Над мостиком засветились маленькие значки с подписями.
— Не трудись, девушка, — сказал начальник абордажной команды. — Это флаги города Уникорн и Фангорнского Леса. Причем, если ты будешь внимательна, то заметишь, что Красный Дракон словно бы нарисован от руки на первой попавшейся простыне, а не вышит, как положено, цветными нитками. Будто бы флаг наскоро изготовили взамен потерянного… Зато флаг Фангорна — тяжелая хоругвь, которую носят перед строем, там сохранились даже прямоугольные зубцы по краям. Тоже не слишком приспособленный для моря флаг… Как будто никто заранее не знал, что флаг придется поднимать именно на мачте. Кроме всего прочего, Роланд с Лесником, равно как их команды, друг друга на дух не переваривали все это время, понимаешь!
Изабелла кивнула.
— А теперь их знамена рядом! — рявкнул начальник абордажной команды, — Черт меня подери, если я понимаю, что это означает!
— Спокойно! — Ливия остановила офицера жестом, и отдала несколько распоряжений вполголоса, которые Изабелла не смогла разобрать.
Суета усилилась. Комендор ссыпался по трапу вниз, и пропал в люке второй батареи, где стояли самые большие пушки. Разговоры и шутливые перебранки на палубе внезапно стихли. Изабелла с удивлением разглядела, что начальник абордажной команды, так и позабывший у нее свой бинокль, уже командует внизу. Повинуясь его приказам, паладины из первой линии перемещались охранять входы на галерею, наполнявшуюся понемногу такими же туристами. Изабелла знала, что места возле ступеней галереи самые безопасные, и пираты никогда не пытаются взять смотровую палубу приступом, как бы свирепо они не изображали поползновения к этому. Паладинов просто вежливо убирали из под ног, но так, чтобы те ничего не поняли и не обиделись. Пушечные команды забегали втрое быстрее; над головами поплыли большие прямоугольные щиты-павезы.
— В чем дело? — недоуменно спросил какой-то новичок, сам недавний стажер, стоящий возле нижнего входа на мостик. Галеры подошли уже так близко, что людей и флаги можно было разобрать невооруженным взглядом.
Вполголоса, чтобы не пугать туристов, боцман объяснил новичку:
— От обычных пиратов можно отбиться; на худой конец, откупиться. Но уж если Лесник, да еще вместе с Роландом, выходят в море… Черт морской, и тот не знает, наверное, чего можно ожидать от подобной гремучей смеси! Смотри! — воскликнул боцман; все согласно проследили поднявшиеся с палуб галер дымовые стрелы.
— Это сигнал? — спросил стажер.
— Ага, — съехидничал боцман, — Это игровому серверу сигнал: дескать, готовься, сейчас трупы градом посыплются. Парень, это дриады берут ветер! То есть, по дымовому следу оценивают его направление и силу, чтобы стрелы шли куда надо, а не куда получится. Видишь, там на каждой галере мелькают их зеленые куртки? А из лука эти чертовки бьют со скоростью хорошей швейной машинки и с безошибочностью таможенного чиновника! И еще, смотри: вон люди, раздетые по пояс. С них станется обплыть корабль со всех сторон и броситься на абордаж, подтягиваясь на вбитых в доски ножах, а если у противника железный борт, как у нас, то они закидывают кошки за первый попавшийся выступ и ломятся во все окна и щели, какие найдутся… Рассказывают, что Андрей Норвежец во время большой войны с Лесником потерял так четыре драккара из пяти.
Боцман замолчал, потом прибавил:
— Если такой сухопутный краб, как Лесник, вышел в море, значит, ему что-то очень сильно нужно. А противник, который знает, чего хочет, всегда самый трудный.
Изабелла не испугалась. Трудные противники ее не смущали. Она представила, как сейчас начнется атака, и все произойдет в точности по любимым ее книжкам: начнется рубка у ганвейла, на горячих еще пушках; пираты и матросы полетят кувырком через борт. Свист сабель, азартные выкрики, удачи и промахи, и конечно же, бешеная радость победы… Все так, как она мечтала.
Только никого не убьют.
А на севере-то настоящая война…
Рядом с ней Игра показалась Изабелле чуть ли не кощунством. Словно во сне, она опустила руку на пояс. Черный атомарный нож, подарок Веланда Кузнеца, послушно лег ей в руку.
Говорят, черные ножи сами выбирают себе хозяина…
Изабелла вынула нож, повернулась к корме корабля, легко, плавно и быстро выпрямила руку. Нож сошел с пальцев точно так, как учили и показывали на тренировках, сделал положенные два оборота, а затем атомарное всепроникающее лезвие с тихим звоном перебило флаг-фал.
Ливия, офицеры и рулевой на мостике оцепенели.
Большое клетчатое знамя Игры медленно-медленно сложилось углами внутрь и неохотно поползло вниз. Потянул некстати поднявшийся утренний бриз. Флаг "Стальной розы" превратился в некрасивый пожеванный комок и, негромко плюхнув, ударился о воду.
Ливия Харт смотрела на Изабеллу так, как будто видела ее первый раз. Но девушке даже в голову не пришло, что Ливия может обидеться на нее. Изабелла подбежала к капитану, уткнулась ей в грудь и горько, безудержно расплакалась. Пожалуй, стажировку ей теперь могут и не зачесть. Могут и из команды попросить… Но все это Изабелла воспринимала как сквозь вату; а больнее всего ей казалось потерять улетевший за борт черный нож.
Над стихшим в непонимании кораблем раскатился слитный треск: команды галер убирали в ножны оружие. Флаги Игры на галерах тоже с минуту поколебались и поползли вниз. И далеко-далеко загремел радостный голос Лесника, кричавшего, что уж в ком другом, а в Ливии Харт он, Лесник, все это время не сомневался.
— Сомневаюсь я, что они непременно хотели перебить Ваш патруль! — вежливо, но непреклонно возразила Минни Тауэр знакомому ей еще по Изенгарду лейтенанту Хитаро Сугороку.
— Тогда как объяснить, что они на нас напали? — удивился лейтенант. — Их было не менее сотни, может и больше. Я не знаю, что они такого применили, но вся электроника роботов отказала напрочь. Остались только те механизмы, которые работали на достаточно простых электромеханических реле или вообще под ручным контролем. Выражаясь грубо, сдохло все, что было умнее холодильника!