Быстрыми темпами развивалось овцеводство. На протяжении 1820-х годах скотоводы переместились с равнины Камберленд (которую теперь окружали 19 новых графств, растянувшиеся на расстояние более 250 км от Сиднея) через Голубые горы и вдоль ручьев и рек во внутреннюю часть страны. В 1830-х они вышли за границы 19 графств и в скором времени заняли пастбища к югу от реки Муррей, которые стали называться районом Порт-Филлип. На Земле Ван-Димена в 1832 г. линии заселения к северу и югу от баз в районе устья реки сомкнулись и стали быстро расширяться. Поголовье овец на материке возросло со 100 тыс. в 1820 г. до 1 млн в 1830 г. и со 180 тыс. до 1 млн в островной колонии. Разведение других животных, особенно крупного рогатого скота, и выращивание зерновых культур также быстро расширялись, но в течение следующих двух десятилетий по объему производства овцеводство превышало все другие отрасли европейской экономики. Овцеводы со своими стадами шли в авангарде захвата земель. Поголовье овец Нового Южного Уэльса насчитывало 4 млн в 1840 г. и 13 млн в 1850 г. К тому времени в районе дуги, протянувшейся более чем на 2 тыс. км от Брисбена к Мельбурну и далее до Аделаиды, было примерно две тысячи скотоводов.
Австралийские овцы давали шерсть для английского прядильного и ткацкого производств. С механизации текстильного производства началась промышленная революция, превратившая Британию в центр мирового производства текстиля. Хотя самых впечатляющих успехов добилась хлопчатобумажная промышленность Ланкашира, в фабричных городах Йоркшира постоянно увеличивалось производство шерстяных тканей, одежды, одеял и ковров, требовавшее все больше высококачественной шерсти. В 1810–1850 гг. английский импорт овечьей шерсти вырос в десять раз. Испания, а затем и Германия обеспечивали этот спрос, но, поскольку австралийские производители повысили качество шерсти благодаря внедрению породы мериносов, они все больше завоевывали британский рынок — одну десятую его в 1830 г., четверть в 1840 г., половину в 1850 г. К тому времени объем продаж австралийской шерсти достигал более 2 млн ф. ст. в год — более 90 % общего объема экспорта. Это был главный продукт Австралии, в течение столетия обеспечивавший ее процветание и экономический рост.
Шерсть производилась в условиях, которые позволяли вновь прибывшим быстро добиваться успеха: обилие земли по минимальной цене; мягкий климат, в котором зимой не требовалась раздача корма вручную; дорогостоящая продукция, которая не портилась за время длительного путешествия к рынку и покрывала транспортные расходы. Такие возможности привлекали демобилизовавшихся после Наполеоновских войн армейских и морских офицеров, а также младших сыновей из дворянских семей Англии и Шотландии, стремившихся обладать собственным имением. Приезжающему нужен был начальный капитал для закупки скота; затем он нанимал работников и отгонял своих животных на окраину колонии; предъявлял права на территорию, которая могла простираться на 10 км и больше; формировал стада под присмотром пастухов, которые их пасли днем и собирали в загон на ночь; сводили баранов с овцами для увеличения стада; стригли, мыли, прессовали шерсть и отправляли ее на продажу.
На этом первом, головокружительном этапе в овцеводстве можно было сколотить состояние, но это было занятие для молодого мужчины, и притом не робкого десятка. Засуха, пожар или болезнь могли разорить даже самых решительно настроенных. Снижение спроса на шерсть в Британии в конце 1830-х годов привело к обвалу цен, и миллионы овец пришлось пустить на сало. Ненадежность условий, так же как отсутствие права собственности на землю, заставляла овцевода заботиться о скорой прибыли, поэтому помимо улучшения поголовья мало что делалось для повышения эффективности или сохранения ресурсов. Стада съедали местные травы. Копыта утрамбовывали почву, препятствуя подросту. Участки голой земли вокруг скотных дворов, разрушенные овраги и грязные водные источники служили признаками вторжения овцеводов.