Эти споры — не досужие словопрения. В них воплотились многие «проклятые вопросы» реформирования общества, характерные отнюдь не только для Бразилии, а общие для многих стран, переживающих схожий этап социального «переформатирования».
И действительно, что же оставалось делать левому правительству? Надежды и ожидания общества были беспрецедентно велики. Так что же, разорвать отношения с глобальной экономикой, выйти из международных финансовых организаций? Ведь именно этот лозунг был начертан на знаменах ПТ, когда она находилась в оппозиции. Но если лишиться иностранных инвестиций, то за счет чего взять средства (и немалые) для проведения социальной политики — основного требования масс и главнейшего обещания левых? Прибегнуть к внешним кредитам — но это означает снова вступить в порочный круг зависимости. Начать печатать банкноты — но это вернет с таким трудом побежденную инфляцию. Ну, а если, напротив, полностью идти на поводу у собственных банкиров и бизнесменов, то тогда будет потеряно главное: поддержка со стороны низов общества — тех, кто и обеспечил приход левых к власти. Мучительные вопросы, сомнения… Узкое поле для маневра, путь «между Сциллой и Харибдой»…
А ведь правящая партия отличается от оппозиционной. Теперь она должна была не критиковать, а принять на себя ответственность за экономику и социальное реформирование. Это и стало «драмой левых у власти»: объективная невозможность в условиях современной экономики отказаться от определенного набора механизмов и инструментов проведения хозяйственной политики, свойственных рыночной среде (и объективно носящих неолиберальный характер), — и обязанность провести глубокие и ощутимые социальные реформы в интересах большинства общества, заменить формулу «рост без развития» на триаду «рост + развитие + благосостояние населения».
Вспомним: этот самый вопрос уже вставал во времена Кардозу. А при Луле он стал сердцевиной и реальной политики, и политической полемики.
И все же Лула свой выбор сделал. Он сумел филигранно пройти по этой узкой грани, найдя «золотую середину»: не нарушив экономическую структуру страны, не ущемив предпринимателей (наоборот, экономика развивалась высокими темпами и наращивала обороты) — и одновременно существенно облегчив положение бедноты. Именно это сохранение экономической модели (но не обычный, традиционный континуитет, не поддержание статус-кво и отсутствие перемен, а иное наполнение этой модели — поступательное развитие) и дало возможность реализовывать широкие социальные проекты. Иными словами, прагматичная политика Лулы позволила ему соединили, ортодоксальную экономическую стратегию, обеспечившую ему доверие финансовых рынков, и социальную составляющую своего курса, нанести прицельные удары по нищете и бедности, продуцировать «больше развития и меньше неравенства». И в этом, пожалуй, — основной итог правления левых и их главный ответ на драматичные вызовы и императивы крупномасштабного реформирования страны.
Данная ситуация обусловила небывало высокие рейтинги главы государства — к концу своего второго мандата он располагал поддержкой 85 % населения страны. Социологические опросы свидетельствовали: Лулу поддерживали все социальные слои (не только его традиционный — беднейший — электорат, но и богачи с подчас миллионными состояниями) из всех экономических и географических регионов страны. Редкий итог для уходящего президента…
Итак, при Луле удалось осуществить реальный поворот в социальном положении наиболее обездоленных слоев общества: масштабы бедности и абсолютной нищеты существенно сократились. Бедняки почувствовали перемены к лучшему, ощутили эффект реформ, сумели воспользоваться их плодами: зримо уменьшилось социальное неравенство, от 32 до 45 млн бразильцев, по разным методикам подсчета, вышли из состояния крайней бедности и пересекли нижнюю границу среднего класса. Высокие темпы экономического развития, контролируемая инфляция, бурное развитие потребительского рынка, крупные успехи социального реформирования — вот что стало основными характеристиками достижений кабинета Лулы.