В начале XVII в. Рио-де-Жанейро представлял собой маленький, грязный, тропический городок с населением примерно в 5 тыс. человек, в составе которого европейцы были меньшинством, а основой экономики округи являлись плантационные монокультуры. На невольничьи рынки Бразилии систематически доставлялись чернокожие африканцы, до половины из которых гибли в трюмах тумбейрус — кораблей-могил, бороздивших воды южной Атлантики. Жизнь раба «потреблялась» в среднем за семь лет. Умерших нередко даже не хоронили, а выбрасывали на прибрежные пески, обеспечивая пиршество хищным птицам. Свою «игрушку» в виде костей несчастных получали и равнодушные океанские волны.
Как же получилось, что нынешняя Федеративная Республика Бразилия, являясь государством развитой демократии и превратившись в мощную индустриальную державу, уверенно вступает в открывшееся перед ней постиндустриальное пространство и необозримые дали информационной эры? Обобщая достижения последних лет латиноамериканского гиганта, наш крупнейший специалист по современной истории Бразилии Л.С. Окунева справедливо писала, что Бразилия добилась поистине выдающихся успехов. Особенно это касается металлургии, автомобиле- и самолетостроения, нефтедобычи и нефтепереработки, аэрокосмической области. Внешняя торговля страны на 60 % состоит из промышленного экспорта. Страна ежегодно производит более 2 млн автомобилей, занимает третье место в мире по поставкам на три континента реактивных самолетов среднего радиуса действия, добывает из своих богатейших недр едва ли ни всю таблицу Менделеева, располагая планетарного масштаба запасами урана и являясь крупнейшим экспортером железной руды высочайшего качества. Бразилия полностью удовлетворяет собственную потребность в нефти и предложила миру альтернативу углеводородам, экологически чистое горючее растительного происхождения — этанол. Бразильский агробизнес способен накормить едва ли ни половину быстро увеличивающего свою численность человечества. Внедряя технологии в сфере телекоммуникаций и информатики, Бразилия совершила прорыв в области освоения космоса, создала собственный спутник, добилась существенных результатов в реализации таких проектов, как «бразильский геном», «электронная модель государства» и др. При этом в XXI в. страна вступила, значительно укрепив свою финансовую сферу.
Внимательное чтение книги Б. Фаусту поможет ответить на поставленный выше вопрос. В ней вскрыт феномен исторического пути Бразилии. Когда-то будущая бразильская метрополия Португалия открыла собой эпоху формирования централизованных монархий Западной Европы. Завершив арабскую реконкисту, она обрела независимость уже в XI в., а с 1415 г. первой на европейском континенте ступила на путь строительства своей колониальной империи. Лишенная конкурентов, Португалия, по выражению Б. Фаусту, превратила это грандиозное предприятие в свой национальный проект.
Бразилия, открытая, по сути, случайно, предстала перед глазами Кабрала и его спутников в виде полосы песчаного побережья, к которой подступала стена тропического леса. Индейцы тупи-гуарани и тупинамба, вышедшие из него навстречу пришельцам, были людьми неолита и не смогли оказать им сопротивление, подобное тому, которое позднее встретили испанцы за западе континента со стороны раннерабовладельческого государства инков, знавших плавку металлов.
Таким образом, завоевания Бразилии не было. Последовала ее континентальная колонизация при постоянном стремлении сохранить единство и целостность всех осваиваемых территорий. Этот процесс начался, когда в 1549 г. в Бразилию прибыл первый португальский генерал-губернатор Томё де Соуза, и завершился легализацией ее сухопутных границ общей протяженностью в 16,5 тыс. км, осуществленной в 1889–1909 гг. великим дипломатом бароном Рио-Бранко. Колонизация Бразилии, площадь которой составляет почти половину (47,3 %) всей Латинской Америки, приходилось в основном на колониальный период и осуществлялась тремя путями. Прежде всего, это упоминаемое Б. Фаусту предоставление подданным короля обширных владений — сесмарий. Такое пожалование было лишено за океаном арендного характера, как в Португалии, да и расплачиваться за землю шестой частью урожая (что следует из самого термина) не следовало. Из сесмарий вырастали огромные латифундии: земли было много, а претендентов, отвечавших требованиям короны, мало. На северо-востоке землю занимали мигрировавшие стада, а затем там возникали крупные скотоводческие хозяйства — курраиш. И это тоже был вариант колонизации.