Подобные новации в отношениях Москвы и Бразилиа, несомненно, обогатят деятельность группы БРИКС, а входящие в нее страны, занимающие 27 % земной суши, сосредоточившие 42 % населения мира и 46 % его рабочей силы, к середине текущего века превзойдут по своей экономический мощи державы «Большой семерки». Новая эколого-гуманистическая составляющая российско-бразильских отношений станет основой политики БРИКС в этой сфере, уравновешивая, к примеру, мощную экономическую экспансию Китая в Бразилию и слабо контролируемый рост населения Индии.
Теперь понятно, почему россияне и бразильцы должны и даже призваны знать друг о друге как можно больше?! Доброго пути книге Бориса Фаусту к нашим читателям и заинтересованного у них приема…
В завершение я хотел бы вернуться к упомянутым мною в самом начале «обстоятельствам», побудившим меня взяться за это предисловие. До сих пор круг лиц, занимающихся в России бразильской историей, остается довольно узким. И работа над предисловием к книге Б. Фаусту оживила в моей памяти множество имен, событий, встреч. Случилось так, что мне довелось сделать широко известными в Бразилии и России имя и деятельность академика Григория Ивановича Лангсдорфа (1774–1852), естествоиспытателя и этнографа, путешественника и дипломата, генерального консула в Рио-де-Жанейро (1812–1830), человека, с которым связана не только экспедиция в центральные районы Бразилии (1822–1829), но и целая эпоха российских научных исследований в этой стране (1813–1836). Ныне он, бесспорно, признан родоначальником российско-бразильских отношений, а поскольку ученый проявлял и деятельный интерес к торговым контактам России с Китаем и Индией, то его можно считать и предтечей идеи создания международной группы БРИКС.
Моими предшественниками в изучении дел и трудов Лангсдорфа были отечественный этнограф, участник второй русской экспедиции в Южную Америку в 1914–1915 гг. Генрих Генрихович Манизер (1889–1917) и заведующая отделом Центральной и Южной Америки петербургского Музея антропологии и этнографии (Кунсткамеры) Ноэми Григорьевна Шпринцин (1904–1963). Обоих исследователей объединила принадлежность к научной этнографической школе Льва Яковлевича Штернберга (1861–1927). Первый из них, по-сути, открыл для науки прочно забытое имя Лангсдорфа, потерявшего в 1828 г. в дебрях Амазонии из-за тропической лихорадки память и уже не вернувшегося к научной деятельности, а вторая стала первой исследовательницей находившегося столетие в безвестности рукописного архива замечательного ученого, а также моей наставницей, завещавшей мне, в свою очередь собственный архив.
Лангсдорфа и Манизера сближали, в частности, гуманное отношение к бразильским индейцам, стремление интегрировать их в окружающий мир при сохранении основ аборигенных культур. Посредником между двумя учеными стал в этом бразильский национальный герой, основатель «Службы защиты индейцев» маршал Кандиду Мариану да Силва Рондон (1865–1958), увековеченный в названии штата Рондония. В 1915 г. судьба свела Рондона и Манизера в Рио-де-Жанейро. Получалась в чем-то символическая, но в основном реальная цепь взаимосвязей и взаимовлияний.
В процессе подготовки книги Б. Фаусту к печати выявилась и другая, московская по происхождению, линия взаимосвязей. Перевод ее текста предпринял близкий мне семейный тандем: Людмила Семеновна и Ольга Владимировна Окуневы, дочь и внучка видного советского латиноамериканиста Майи Александровны Окуневой (1922–2005). Л.С. Окунева — известный специалист по истории Бразилии XX в., доктор исторических наук, профессор кафедры истории и политики стран Европы и Америки, директор центра БРИКС МГИМО (У) МИД РФ, ведущий научный сотрудник ИЛА РАН, а О.В. Окунева — кандидат исторических наук, доктор Университета Париж-Сорбонна, научный сотрудник ИВИ РАН. С Людмилой Семеновной, взявшей на себя также труд научного редактора книги Б. Фаусту, меня связывает еще одна очень значимая в отечественной бразилианистике фигура — главный научный сотрудник ИЛА РАН, заслуженный деятель науки, доктор исторических наук, профессор Борис Иосифович Коваль. Он является одним из учителей Л.С. Окуневой и был оппонентом на защите моей докторской диссертации в январе 1980 г., а также руководителем по кандидатской диссертации моего бразильского друга и соратника, более того, брата по духу, профессора Университета в Бразилиа (UNB), безвременно погибшего Маркоса Пинту Браги (1942–1994).