Путин, сошедший с престола, остается Путиным. Архисильной, ядерной фигурой. Фигурой номер один. Любой преемник будет обречен рано или поздно «развернуть орудия» в его сторону. Такова логика власти и истории. По-другому еще не было никогда и ни у кого, не надо обманываться. Можно, конечно, напустить гигантскую лужищу розовых политкорректных слюней и в ней попускать кораблики — «стабилизация», «демократизация», «единство». Но это игры для совсем слабоумных, никогда не бравших в руки даже учебника истории. Преемник же, вероятно, и своей рукой навсегда затворит каменные двери в пирамиду, в которой будет вынужден замуровать ослоухую касту нынешних стабилизаторов России. Касту, которая так и не поняла, что ее историческая задача не чванничать, не голосовать, не пустословить, а удержать Путина у власти. Любой ценой. Но они, кажется, не понимают.
В связи с этим у меня есть идея. Под Парижем, в конюшнях принца Конде, живет поразительных вокальных данных осел породы пуату. Я могу договориться с владельцем, господином Бьяноме, чтобы он два раза в неделю принимал группы из «Единой России» для обучения их ослиному крику у лучшего исполнителя в этом жанре. В замуровке, в пирамиде, в вечной черноте будет повеселее. На первых порах, пока не подползут скарабеи.
Горшок Гайдара
Будем откровенны. Он был сер. Он и так был невыносимо сер, наш депутатский корпус, но сейчас так называемый парламентаризм в России входит в прекрасную стадию полного, абсолютного осерения.
Поначалу было забавно. Было заметно, что есть одна лишь профессия, которая не требует ни особого призвания, ни даже простой к себе склонности. Будем откровенны (тут я и сам зарделся), это — профессия депутата. Какое-то время иллюзию жизни в парламенте создавали накладные груди Марычева, лысина Шандыбина и редкие, но все же драки. Но скукожились груди и потускнела лысина, дерутся все реже и декоративнее и с очень характерной для полной бессмыслицы деловитостью дефилируют по желтым полированным рядам российской Думы неотличимые друг от друга партийные серокостюмцы. Когда «Единая Россия» только родилась, ее «мама» Сурков ломал в тревоге пальцы, выглядывая одновременно из-за всех колонн Думы. «Единая Россия» производила прекрасное впечатление. Сразу было понятно, что перед нами боевые роботы президента, которые перед заседаниями вынимаются из футляров, смазываются и по одному выпускаются в зал. Роботы функционировали, кстати, недурно. Если случались сбои, то тут же выключались камеры и по рядам несся Сурков с масленкой. Этого не видел телезритель, но ему и не следовало знать всей анатомии политических процессов — его это могло отвлечь от заучивания преимуществ прокладок перед чипсами. В общем, что-то происходило. Еще блистал Жириновский, Митрофанов был на пару центнеров стройнее, с председательского места важно тряс серыми брылями Селезнев, летали графины, Березовский таки сдавал «корочки», а Абрамович не сдавал… Дума скучнела, но еще теплилась. Впрочем, и тогда было заметно, что к законотворчеству она почему-то ни малейшего отношения не имеет.
Было понятно, что натужно и тупо в каких-то неведомых кремлевско-министерско-политологических недрах создаются тексты, от скуки и бессмысленности коих самообесточивались или переходили в «спящий» режим даже принтеры, на которых они размножались для разноса по залу. Эти тексты назывались законами. Как и все порожденное государством, это было бессмысленно, но неизбежно.