Последняя фраза указывает на сущность проблемы. Страсть англичан к китайскому чаю была настолько сильна, что английские купцы даже не заметили, как начали больше покупать в Китае, чем ввозить туда. Драгоценное английское серебро, которое являлось единственным приемлемым для китайцев обменным товаром, уходило в Китай. Макартни с надеждой отмечал, что император разрешил придворным носить шерстяные одежды в короткий период времени между облачением в летние шелковые халаты и в прошитые мехом парчовые зимние одеяния. Возможно, это стало бы поводом для открытия суконных фабрик по западному образцу, которые ждали своего часа. Однако вскоре англичане нашли тот товар, который обеспечил им торговлю с Китаем — опиум. Уже ко времени визита Макартни опиум составлял одну четверть от товаров, которые отправлялись на восток из Британской Индии, несмотря на то, что продажа наркотика уже довольно долго находилась в Китае под запретом.
История с опиумом — самая бесславная страница во всей истории империализма. Китайцы курили опиум на протяжении всего XVIII столетия, постепенно росло количество наркоманов, но процесс шел достаточно медленно. Однако активность иностранцев, в основном англичан, способствовала тому, что курение опиума приобрело колоссальные масштабы и в начале XIX в. превратилось в национальную проблему. Количество ввозимого опиума каждые пять лет возрастало вдвое, поэтому вскоре отток серебра в Китай прекратился. Как и в случае любой нелегальной торговли, прибыли от продажи опиума были огромными, но большая их часть оседала в карманах высокопоставленных чиновников, отвечающих за уничтожение опиума, — обстоятельство, которое фактически свело на нет эффективность многочисленных императорских указов, запрещающих торговлю опиумом и его употребление.
«Кажется, опиумные сделки сами чем-то напоминают характер этого наркотика. Они (торговцы) получают расслабление сознания с тремя процентами комиссии на продаже и одним процентом на прибыли, и никаких безнадежных долгов!»11—удовлетворенный комментарий молодого американца Вильяма Хантера, который присоединился к торговле в 1837 г. В его заметках о первом посещении Китая, зафиксирован беглый взгляд на торговлю опиумом: «“Роза” причалила в залив, где уже находились два английских корабля с опиумом и две китайские военные джонки, на последних развевались яркие флаги. Тут же от одной из них отчалила лодка и направилась к кораблю. В ней восседал чиновник, изящно расположившийся на сидении. Его пригласили на борт, угостили сигарами и вином, но чиновник захотел узнать, почему капитан бросил якорь в заливе, несмотря на запрет. Ему объяснили, что из-за встречных ветров и течений им необходимо было пополнить запасы питьевой воды. Чиновник достал “длинный красный свиток” и попросил своего секретаря зачитать его, чтоб напомнить ему текст. В нем говорилось, что Кантон был единственным портом, в котором разрешалось торговать иностранцам, но поскольку милость императора была безграничной, он разрешает кораблям, вынужденным причалить из-за встречных течений и ветров, пополнять запасы питья и еды. прежде чем продолжать путешествие. После того как формальности были соблюдены, всем китайцам, кроме личного секретаря чиновника, было приказано остаться в лодке. В каюте чиновник осведомился, сколько ящиков опиума было на борту, ему отвечали, что их было двести. Вино и сигары способствовали быстрым переговорам, чиновник был удовлетворен суммой, полученной при предыдущей операции и согласился закрыть глаза на нас. Он вернулся в лодку, а китайские торговцы уже выстроились на берегу, чтобы заключить сделку».
Страны Запада были не менее лицемерны, чем сами китайские чиновники. Ост-Индская компания выращивала мак — огромные бенгальские и бухарские территории, заросшие высокими цветущими маками представляли собой потрясающее зрелище. Но для сохранения своего статуса кораблям компании и ее служащим запрещалось перевозить и продавать этот товар. Некоторые миссионеры, хотя большая их часть была против подобной торговли, курили опиум во имя Славы Господней. Одним из самых известных миссионеров-протестантов был Карл Фридрих Гутцлаф, друг Вильяма Хантера, которого тот описывает как «известного прусского миссионера, который вместо изучения Библии и научных трактатов работал толмачом при продаже опиума»12. Гутцлаф сопровождал суда наиболее успешных компаний-контрабандистов, одна из которых была основана двумя предприимчивыми шотландцами Джардином и Мэтисоном. Джардин объяснял, что хотя многие и считают подобную торговлю аморальной, «крайне необходимо предоставить каждому судну возможность возместить затраты». Также он писал, что «чем успешней будет сделка, тем большую сумму денег ты получишь в свое распоряжение для продолжения миссии и ее успеха, в котором мы все глубоко заинтересованы»13.