Из других событий средины 1809 года видное место заняла смена генерал-губернатора. Спренгтпортен вел себя настолько бестактно и настолько всем прискучил своими притязаниями, что Император признал необходимым уволить его от службы. Он как был, так и остался темной и двойственной личностью. Установлено, между прочим, что в то время, когда он льстил русскому Монарху и пользовался его щедрыми милостями и высоким доверием, он послал шведскому королю прошение, в котором, указывая на свое «неугасимое рвение и горячую любовь к возлюбленной родине», молил о позволении вернуться в Швецию.
Спренгтпортена заменил человек во всех отношениях достойный и выдающийся — генерал Михаил Богданович Барклай де-Толли. Он был неустрашимым воином, прекрасным полководцем и большим государственным деятелем. Переходом через Кваркен он вызвал всеобщее удивление; в 1812 году он начал умно задуманное отступление внутрь России; в сражениях при Бауцене, Кульме и Лейпциге он упорно и успешно бился против Наполеона. Высокий лик Барклая привел великого русского поэта Пушкина «в восторг и умиление». Финляндией Барклай де-Толли управлял недолго, но умно, успев приобрести и здесь общую любовь и уважение.
Двухлетняя война всех утомила. Обе стороны нуждались в мире. 1-го марта 1809 года в Стокгольме прекратилось царствование Густава IV Адольфа: его свергла бескровная революция. Начались переговоры, но они тянулись вследствие того, что Швеция все еще надеялась склонить на свою сторону Наполеона. Уполномоченные Швеции — Стедингк и Шёльдебранд — и России — граф Н. П. Румянцев и Алопеус — съехались в маленьком городке Фридрихсгаме. Долго и искусно шли пререкания между стойкими, умными и находчивыми дипломатами. Наконец они договорились и 5-го сентября 1809 года мирный трактат был подписан. Вся Финляндия до реки Торнео перешла в «собственность и Державное обладание» Российской Империи.
Так окончилась славная война 1808-1809 гг.— Судьба поместила ее среди других великих войн, покрывших неувядаемой славой Наполеона и Александра I. Ей предшествовали войны 1805 и 1807 гг., за ней последовала Отечественная война и преследование Наполеона, кончившееся его низложением и взятием Парижа. Эти крупные события затмили собой Финляндскую войну 1808-1809 гг. и сделали то, что она почти погибла в «неизвестности». Но тем не менее она заслуживает особого внимания по своей трудности и по храбрости, проявленной соперничавшими сторонами. Эта война не отмечена крупными кровопролитными сражениями, но зато она потребовала от каждого участника много стойкости, умения и выносливости. Финляндская война была в одно и то же время народною, наступательною, оборонительною и чрезвычайно упорною с обеих сторон. Финляндская война послужила прекрасной школой для будущих наших героев 12 года. Имена Барклая де-Толли, Багратиона, Кульнева, Давыдова, Тучкова и др., прежде чем прославиться в гигантской борьбе с нашествием «двунадесяти языков», увенчаны были лаврами за свои подвиги в суровой Финляндии. По своим результатам война 1808-1809 гг. оказалась очень богатой. Она закрепила владычество России над Балтийским морем и обеспечила северную нашу столицу. Без Финляндии Россия оставалась неполной, как бы недостроенной. Финляндия явилась как бы рукой, прибавленной к туловищу России.
После военных действий создалась возможность приступить к гражданскому устройству края, к организации управления. Различные ведомства и управления Финляндии требовали прежде всего общего сосредоточения. С этою целью был утвержден в 1809 году Государем Императором Правительственный Совет.
В период рассмотрения его проекта, финляндский генерал-губернатор князь Барклай де-Толли высказал несколько соображений, которые до сих пор не утратили своего значения. Между прочим, он признавал полезным, чтобы высшее судилище Финляндии находилось в столице Империи, а не где-либо в крае. Полицию, по его мнению, надлежало подчинить исключительно генерал-губернатору. Надзор за таможней следовало организовать на тех же началах, на которых он существовал в Империи. Вообще Барклай де-Толли находил, что лучше было бы совсем не создавать генерал-губернатора, нежели иметь его не облеченным полновластием и авторитетом. Только при полновластии начальник края мог прекращать возникавшие злоупотребления. Время вполне оправдало мнение Барклая де-Толли.