Но пока все шло довольно гладко. Все летописи свидетельствуют о том, что Алексий устроил мастерское представление. Гуго ослепили преподнесенные дары и устроенный в его честь банкет. Впрочем, у каждого подарка своя цена. Алексий обладал достаточными сведениями о западном обществе, чтобы понимать всю значимость принесших клятву рыцарей, поэтому на самом деле преследовал цель подтолкнуть их принести обет верности ему самому. Он, возможно, и не верил крестоносцам, но тем не менее был полон решимости по возможности извлечь из них пользу.
Поначалу Гуго возражал. Во главе похода он видел самого себя, поэтому не желал уступать власть никому другому. Более того, если он принесет клятву, а другие знатные вельможи откажутся это делать, его посчитают дураком. Тогда призывы Алексия зазвучали настойчивее. Император намекнул, что если Гуго присягнет возвратить Византии любые захваченные города или края, то он подумает о том, чтобы пополнить великую христианскую армию имперскими войсками, а в надлежащее время сам может отправиться на поле боя. Дары становились все роскошнее, но вместе с ними все громче звучали и угрозы[42]. Почетный караул, сопровождавший его в апартаменты сказочной красоты, вдруг перестал идти на любые уступки, зато лучше вооружился. Когда же Гуго попытался вернуться в лагерь, ему вежливо напомнили о статусе императорского гостя. После нескольких дней, проведенных в этой золотой клетке, Гуго сломался и уступил.
К счастью для Алексия, первый принц, выступивший в крестовый поход, прибыл в Константинополь лишь с малой частью своей армии. Вырвать клятву у человека такого звания и амбиций, как Гуго, всегда было сверхсложной задачей, но когда она решится, другим дворянам будет гораздо труднее сопротивляться. Как бы там ни было, присягу он принес вовремя – к Константинополю как раз подходило другое войско.
Годфри де Буйон
Годфри де Буйон, герцог Нижней Лотарингии, – территории, включавшей в себя нынешние Нидерланды, Бельгию и часть Северо-Западной Германии, – ничуть не уступал в самоуверенности Гуго. Как прямой потомок Карла Великого, он был самым прославленным лидером крестоносцев и лично знал многих влиятельных особ. К тому же он самым показательным образом посвятил себя крестовому походу, публично обратив в наличность большую часть своих владений, заложив земельные угодья, а оставшуюся собственность передал монастырю Святого Эгидия[43].
В отличие от Гуго, Годфри решил идти до Константинополя по суше, вдоль Рейна и Дуная, тем же путем, которым раньше воспользовался Петр Пустынник. Но опыт общения с участниками Народного крестового похода испортил мнение местных жителей о крестоносцах, поэтому когда Годфри вышел к границе Венгрии, ему категорически запретили входить в страну. Ждать разрешения на проход пришлось целых три недели, а получить его он сумел, оставив в заложники своего брата Балдуина, тем самым гарантировав, что его армия будет вести себя прилично.
Годфри дошел до Константинополя в самом скверном расположении духа. Он поклялся помочь христианским братьям на Востоке, совершив жест, повлекший за собой значительные личные жертвы, но на каждом шагу сталкивался исключительно с подозрительностью и враждебностью. И здесь, у врат имперской столицы, наблюдал то же самое отношение. Хотя армия Гуго уже переправилась через Босфор, сведения об оскорбительной клятве, которую того потребовали принести, до него все же дошли, поэтому, когда представители императора пригласили его во дворец, он в гневе отказался.
В ответ Алексий поставил Годфри в известность о том, что обеспечит ему переправу только после того, как он поклянется вернуть империи все отвоеванные римские земли. А когда принц уперся, еще больше усилил давление, лишив его доступа к имперским рынкам. Это стало последней каплей. До Годфри уже дошел нелепый слух, что Гуго будто бы сначала бросили в византийскую тюрьму и держали там до тех пор, пока он не согласится дать требуемую клятву, – и вот теперь он получил прямое доказательство императорского коварства. Принц в ярости прошелся по окрестным деревням, разграбив предместья Константинополя.
Алексий осознал, что слишком надавил на Годфри, и тут же возобновил крестоносцам доступ к припасам. Гуго тайно послали в лагерь Годфри для убеждения в том, что ни в какой тюрьме он на самом деле не сидел и никаким иным образом дурному обращению не подвергался. Свои рейды Годфри остановил, но остался глух ко всем просьбам Гуго принести клятву. Будучи себе на уме, в своих действиях он проявил немалую сдержанность и не поддался запугиванию со стороны императора. Если для Гуго приползти к Алексию было совсем не страшно, то его самого слепили совсем из другого теста[44].
42
Согласно одному франкскому источнику, Алексий объявил сыном не только Гуго, но и остальных принцев-крестоносцев.
43
Он сохранил притязания на Нижнюю Лотаригнию, самую значимую из принадлежавших ему территорий. Годфри наверняка планировал вернуться и, вероятно, хотел воспользоваться этим краем в качестве основы для воссоздания своих огромных владений.
44
В одной из летописей, посвященных крестовым походам, приводится совсем уж невероятный факт о том, что Годфри, дабы прекратить нападения на столицу, потребовал предоставить ему заложников, и что это требование было выполнено.